Ёнька. Константин Михайлович Ганин

Из Ёнькиной головы перестали просачиваться пугливые мысли, и это делало его одиночество невыносимым.

      Скоро колдовство стало похожим на разговор про голубей и Светланку. Менябросиль исчез незаметно. Ёнька егозил и смеялся, а о тоненьком мальчике мы вспомнили только тогда, когда неподалёку запричитала неёнькина мама. Одного этого звука хватило, чтобы сразу всё понять.

      – Ваня! – кричала мамочка своему малышу. – Не ходи туда!

      Мы обернулись на крик. Сын мамы – карапуз с совочком – ковылял прямо к дороге. До опасного края было ещё далеко, и кричать так испуганно было рановато, а значит, Менябросиль не просто так ушёл от нас.

      – Стой немедленно! – кричала мамочка и бежала вслед за малышом. – Ах ты разбойник! – ругалась она. – Вот догоню тебя! – возмущалась она. – Ох и получишь же ты! – грозилась она.

      – Натворили мы с тобой делов, Ёнька! – только и успел сказать я. – Бегом за мной!

      Мы вскочили с лавочки и помчались наперерез малышу и его маме.

      В изрядном отдалении от дороги сердитая мама поймала сына и уже хотела было его отшлёпать, как мы нагнали их. В моей голове снова что-то щёлкнуло и крикнулась фраза, которая кричаться не собиралась:

      – Ни с места! Волшебная полиция! Каждое ваше действие будет использовано против вашего сына!

      – Ну да, – согласилась и удивилась чужая мама. – Так и будет.

      – Любезная моя, – скопировал мою манеру Ёнька, – мы с Бамалеем против.

      Мой друг выступил вперёд, почесал голову и нахмурился своим лучшим нахмуром.

      – Вы не можете быть против, – возмутилась чужая мама. – Это мой сын! Вы его нянчили? Что, если в следующий раз он убежит на дорогу?

      – Стаи диких машин набросятся на него? – предположил я.

      – Вам смешно? – удивилась она.

      Нет, мне было не смешно. Страх становился навязчивым, и с речью происходило неладное, но и с мамой этой явно было что-то не так. Её фразы отслаивались от губ пёстрыми и чудными лохмотьями, словно чужие. Присутствие Менябросиля казалось очевидным.

      – Замрите, – скомандовал я. – Это не ваши слова. Вам шепчет их маленький преступник. Это он злится и хочет, чтобы вы наказали мальчика.

      – Это не он! – возмутился Ёнька из-за обычной мальчишеской солидарности. – Это тётя сама так хочет!

      – Нет, Ёнька, – сказал я. – Именно Менябросиль напугал её. Он всегда так громко кричит в голове, что мысли разбегаются.

      – Что он кричит? – спросил Ёнька.

      – Не скажу, – ответила мамочка. – Это страшно.

      – Да, это он, – сказал я и вздохнул. – Никаких сомнений. Без него эта добрая мама не стала бы никого наказывать. Просто обняла бы сыночка и сказала, как она его любит и как переживает. И ещё сказала бы о том, какими страшными бывают чужие машины, если знакомиться с ними посреди дороги. Без Менябросиля её мысли не были бы такими, какие и назвать-то страшно.

      – Так и есть, – чуть не плача, произнесла мама. – Что это вдруг со мной? – она обняла сыночка и взяла на руки. – Наверное, я растерялась.

      – Вы не сами растерялись, – успокоил я её. –