13.09. Константин Котлин

До предела подчеркивают красоту стройных, по-прежнему босых ног, черные латексные штаны, обнаженные изящные руки обхватывают металлический шест. Под спутанной рыжей гривой волос блестит чувственная улыбка. Анна покачивается, движется в такт, плавно; Анна в истоме. Но вот резко вступают бас, барабаны, тело кидает в сторону, ноги врастают в пол сцены, грива хлестко падает на лицо, низ живота прижат к столбу. Миг – левая рука следует за спину, к узлу прозрачной тряпицы, что завязан чуть ниже лопаток. Следует вдоль стройного тела вверх, раскрывая ладонь, кидая что-то невидимое в потолок.

      Из ниоткуда является голос. Анна приседает на корточки, но через миг, совершая широкий полукруг вытянутой ногой, поворачиваясь спиной к шесту, вновь встает в полный рост. Напряженные пальцы водят линии по бедрам и талии, обхватывают, сжимают грудь. Ткань бежит складками, и видно как темнеют соски. Звук нарастает – рваный и жесткий, ритм ускоряется, пространство режет вокруг исступленным проигрышем, и девушка опускает свою рыжеволосую голову, заходится в судорогах, кидая умелое тело то вниз, то вверх. Но вот опять звучит печальный гитарный рифф, и вновь прекрасная фигура превращается из бурного потока в красивый, тоскливо текущий ручей…

      Терпсихора танцует, а я смотрю. Пальцы сжимают запотевший бокал. Сквозь дым и сполохи света вижу, как Давид отходит от бильярдных столов вглубь зала, к огромному сердцу. Вижу, как Ска препарирует взглядом великолепную музу, кадык его ходит под кожей острыми треугольниками; то ли он сглатывает слюну от вожделения, то ли попросту хлещет пиво. Прямо под танцующей девушкой лежит огромный ротвейлер. Животное смотрит на нее, внимательно, заворожено…

      И снова круглая сцена, там, где живет чувственным танцем Анна. Ее одеяние уступило место роскошной наготе: тело до пояса обнажено, накидка смутной тенью лежит у напряженных блестящих ног. Литая упругая грудь, идеальные живот и спина, изящные шея и плечи; Анна – искусственна, но как же, черт возьми, человечна! Ее лицо излучает ни с чем несравнимое удовольствие. Я вижу сквозь дым и сполохи света настоящего человека…

      …На меня действует нечто, мне неподвластное. Алкоголь, почти не слышимый запах наркотиков, атмосфера этого места, и темное чувство… нет, не похоти, но очень близкое, грязное, какое-то животное упоение эротомана. Обманутый разум добровольно наделил мертвое жизнью.

      Анна вскинула руки. Соло закончилось, охрипший певец повторял свой припев. Незаметным движением расстегнута молния на черных латексных брюках. Перегруженная гитара превратилась в синтетику космических нот. Не спеша, словно дразнясь, Анна сняла с себя брюки как кожу, оставаясь в черном кружевном белье; но вот и оно соскользнуло вниз плавным движением.

      …Анна. Ты в нескольких шагах от меня. Смотрю на твое тело; рот наполняется сладко-кислой слюной, в паху пульсирует сладость. Невероятно, но я хочу этот образ неизвестного мне человека! Прямо здесь и сейчас,