Степная сага. Повести, рассказы, очерки. Валерий Латынин

восставших древлян. На самом деле она, чтобы сберечь варяжскую династию на киевском престоле, поступила гораздо мудрее – женила своего единственного сына Святослава на дочери древлянского правителя Малуше, а ее брата Добрыню сделала воспитателем будущего великого князя – Владимира. Того самого, который, как повествуют былины, «распас землю Русскую» и был любовно поименован народом «Красным Солнышком».

      – Не тот ли это Добрыня, что на картине «Три богатыря» нарисован? – поинтересовался Петр Столяров.

      – Тот самый, – подтвердил Середин.

      – Надо же! А я думал, это только сказочный персонаж, а он – дядька князя Владимира! – удивился Петр.

      Другие одноклассники тоже признались, что думали так же.

      – «Сказка – ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок!» – не зря Пушкин написал, – продолжил развивать мысль Валентин. – Добрыня – не придумка Васнецова, а герой народного эпоса, былин, передававшихся из уст в уста. Это он стал проводником славянской политики при великокняжеском дворе и способствовал замене варяжской дружины на русскую.

      – Не вяжется что-то в этой складной истории, – подал голос Ложкин. – Ты сказал, что отца Добрыни звали Мал. Почему же отчество сына Никитич, а не Малович?

      – Этому есть объяснение. Древлянский князь Мал был из рода Нискиничей. После восстания он несколько лет находился под домашним арестом в загородной резиденции Ольги – Любече. Былины называют его в тот период Малко-залешанин – затворник. Вспоминать принародно имя мятежного князя было запрещено, а православное отчество Никитич очень прозрачно намекало, чьим наследником является Добрыня. Это своего рода народный пароль.

      – Интересное, блин, кино! – восхитился Виктор Воробьев. Он почесал затылок, будто доставал неожиданно блеснувшую мысль. – Это што же, блин, получается? Выходит, Ельцин – тоже «волк», а вокруг него – новые варяги, которые теперь нас, как липку, обдирают?

      – Молодец, Витюха, могешь мозгой работать! – похвалил Григорьев. – Тихон Иванович точно поставил бы тебе пятерку по обществоведению.

      – Наливай по такому случаю.

      – По какому? За Ельцина, што ли?

      – За Ельцина!

      Ложкин удивленно уставился на Виктора, не понимая предложения товарища.

      – Чтобы и для него в России крепкие березы отыскались! – закончил свой тост Воробьев.

      – За это – с удовольствием! – протянул к Виктору руку со стаканом Столяров.

      – Быть тому! – утвердил Середин.

      И стаканы дружно отозвались: «быть»… «быть»… «быть».

Глава 6

      Старый глинобитный сарай с односкатной «кавказской» крышей и небольшим запыленным оконцем был доверху завален всякой всячиной, копившейся по хозяйской надобности годами и десятилетиями. Здесь рядом с исправным велосипедом, на котором Яков Васильевич до болезни гарцевал по станице и ее окрестностям, соседствовал его послевоенный «дедушка», искалеченный вдрызг, облезлый