Первым делом. Сергей Тамбовский

убегать, как заяц, от непредвиденных ситуаций, – стояла на своём вторая половина, – карма у тебя испортится напрочь от этого. Будешь потом ходить с кривой кармой.

      И убедила таки она меня, вторая позитивная половина, я зашел по колено в воду, зацепил это тело за одежду и вытащил его на песчаную косу. Перевали на спину, попробовал найти пульс на шее и на руке, естественно ничего не нашел, а потом решил проверить, что у него в карманах. Сам не знаю, зачем… ну чтобы координаты какие-то определить, вдруг там документы какие лежат или записная книжка. Проверил фуфайку, он был в неё одет, обычную отечественную фуфайку серого цвета, ничего не нашел, и в этот момент сзади раздался голос, низкий и невежливый:

      – Ну ты, чмо – медленно встал и задрал руки кверху!

      Я медленно, как и было сказано, обернулся, увидел двух странно одетых граждан, один из которых целился в меня из винтовки тоже очень странного вида, а второй просто стоял рядом и делал суровое лицо. Меня полностью убедила винтовка (Мосинка что ли, всплыло в памяти), а не тон гражданина, поэтому я встал и высоко поднял руки над головой.

      – Ты кто такой нах? Что здесь делаешь? – задали одновременно два разных вопроса эти двое.

      – Веней меня зовут, студент я, общежитие в Лядах ремонтирую, – ответил я сразу на оба вопроса, но, как видно, нисколько не рассеял опасений суровых граждан.

      – Какое общежитие, бля, какие Ляды? – начал тот, что был без винтовки, – сроду там никаких общаг не было.

      А второй продолжил: – А утопленника ты нахера шмонал?

      – Я не шмонал его, а проверял, есть ли пульс, товарищ… а как вас зовут-то? – решил установить более тесные контакты я.

      – Я отделенный командир НКВД Симонов, – представился он, повергнув меня в глубокую прострацию – какое нахрен может быть НКВД в 1986 году? – Документы есть?

      Я очень медленно опустил одну руку и проверил карманы, не было там никаких документов.

      – Все бумаги в Лядах остались, – сообщил им я, – можно туда пройти и убедиться.

      Про НКВД я пока предпочёл ничего не озвучивать, а то ведь эти ребята и шлёпнуть могут меня прямо на берегу Ветлуги, с них станется. Пораскинул мозгами и тут же вспомнил про вчерашнее падение ступени ракеты, может с ним как-то связаны эти странные вещи.

      – А какое сегодня число? – задал я наводящий вопрос сразу обоим бойцам.

      – Двадцать второе июня, – без задержки сообщил старший.

      – А год какой? – продолжил допытываться я.

      – Во даёт студент, – развеселился тот, что с винтовкой, – отмечал что ли чего вчера?

      – Да, было дело, – признался я, – перебрал чуток.

      – 1939 год, – сообщил мне старший. – Ещё вопросы есть?

      – Вопросов нет, есть просьба – опустите винтовку, пожалуйста, – обратился я ко второму, – а то нажмёте случайно на спусковой крючок, и не с кем вам больше будет разговаривать.

      – Опусти винтовку, – скомандовал старший младшему, – а ты отойди от трупа на два метра и вытаскивай всё из карманов