Немилосердные лета. Наталья Аришина

я читаю «Трех мушкетеров».

      И в прописях мы вместе выводим

      лиловые прописные и строчные.

      Корабельные сосны стоят, как в строю.

      Разминированная водонапорная башня

      возвышается над рукотворными озерцами,

      в забитых обломками гротах

      я утешаюсь пустяками,

      преумножая свои трофеи.

      Есть у меня безрукие пастушки,

      пастушок с обломком свирели,

      лесенка без трубочиста,

      фарфоровая туфелька без пары,

      хвостатый остаток свиньи-копилки.

      Отец стреляет уток на рукотворных озерах.

      Нет у него охотничьей собаки.

      За утками плавает мама, а ей бы плавать

      у нагретых солнцем настилов

      довоенных бакинских купален.

      Я не помню вкуса отцовской добычи.

      Помню громкие тосты мужских застолий.

      Со звоном сходились солдатские кружки,

      и пустели бутыли с трофейным рейнвейном.

      Был, конечно, свой трофей

      и у часто грустившей мамы:

      позолоченная сухарница

      из заросшего травою грота,

      забрызганная кровью подбитой утки.

      И однажды стало ее трофеем настенное блюдо,

      изображавшее античный сюжет,

      известный как «Похищение сабинянок».

      Отец вбил крюк в стенку столовой,

      но мама раздумала вешать на него блюдо.

      Ей, спортсменке и комсомолке,

      сабинянки напоминали довоенных немок.

      Англичане

      Она встречает их в московском сквере

      весной среди луж и капели,

      летом (они не щадят газонов),

      в листопаде, во вчерашней метели.

      Пес метит английский клен,

      выстреливая в полушария рыхлого нароста,

      обметая хвостом снег, застрявший в морщинах.

      Клен напоминает ей Одена –

      она зовет его сэр Уистен.

      Хозяин английского сеттера

      не снимает наушников,

      плавает в каких-то звуках.

      Он не зовет пса по имени,

      нетерпеливо подзывает свистом.

      Пес дисциплинированно встает к ноге,

      каждый раз нервно вздрагивая,

      когда на ошейнике щелкает замок.

      Она смотрит, как на коротком поводке

      хозяин его уводит.

      «Англичане, – шепчет она, – англичане…»

      Вспоминает, что подобным свистом

      подзывали ядовитого гада

      или науськивали пса на жертву

      отрицательные герои Конан Дойла.

      Кирпичи

      она читала подряд все сборники стихов

      она отлавливала всё что было на слуху

      известные поэты целовались с ней

      возле кассы «Советского писателя»

      в сумочке лежала генеральная доверенность

      книжки мужа чередовались с запоями

      переводы выпекались как силикатные кирпичи

      у нее за душой было два европейских –

      он не освоил даже школьного немецкого

      сын-химик женился на финке

      коротко стриженной спортивной

      похожей