Собака, пойдем ко мне жить. Девятнадцать историй любви. Марина Якобсен

космос. «Бывает одиночество такое, что хочется хоть собственную тень потрогать молча на стене рукою». Но это не про тебя, Китти. Теперь ты не одна. Давай пойдем палочку искать или, хочешь, в зоомагазин, за игрушками? Известно ли тебе понятие мячик? Изучали ли вы игрушки-пищалки?

      Слушалась она отменно. Без поводка шла рядом, поправляя меня каждый раз, когда я заходила слева: останавливалась и укоризненно обходила меня с другой стороны. Оказывается, я должна была всегда находиться справа, держа поводок в левой руке!

      Долго, ещё три дня, она не решалась шагу ступить без разрешения. На лестницу – только если человек позовёт. В гостиную на ковёр – да боже упаси. Бьярни боялся, что собачий хвост попадет в горящий камин, и купил ажурную решетку-экран, но Китти и заходить туда не смеет.

      На четвертый день её в первый раз посетила простая животная радость жизни: хорошо поев, она завалилась навзничь и, рыча, натёрла спину о свежую траву.

      На пятый она попробовала поиграть камушком и обрывком мяча. Оживает девочка. Оттаивает. Так осмелела, что даже по лестнице вниз и вверх ходит, уже не спрашивая разрешения.

      А как она смешно потягивается, когда поест и подходит сказать спасибо: вытягивает передние лапы вперёд и растопыривает веером пальцы с блестящими тостыми когтями. Утыкается затылком мне в колени и буквально встаёт на голову, подворачивая её вниз, да ещё уморительно обхватывает лапами глаза! Отвисают чёрно-розовые губы, и виднеются оскаленные в дурашливой улыбке мощные зубы и страшные клыки.

      Уж чего-чего, а есть ты будешь хорошо и вдоволь, Китти. Воровать тебе не захочется. Просто будет лень.

      О мячике собака понятия не имеет. Ей ни разу не бросили его, не предложили принести. А когда я приглашаю побегать, раскинув руки и делая вид, что догоню, от чего мои собаки в восторге припустили бы вдаль, она падает на спину и закрывает морду лапами. Бегать поводыри отучены с детства.

      Зажмурившись, она отдёргивает голову, если рядом взмахнуть рукой или палкой. Палка для нее – не игрушка… Кто? Кто мог тебя бить, Китти?

      * * *

      – Перестань тыкать пальцем в витрины: ты их не видишь, – шепчу я. – Давай мне кошелек, я пойду и наконец куплю софу для гостей, пользуясь твоей слепотой.

      Это мы. Это мы в супермаркете: высокий седеющий джентльмен в черных уродливых очках ведёт в специальной упряжке очень напряженную и внимательную овчарку. Вернее, это она его ведёт. А он неуверенно придерживается правой рукой за тележку для товаров, которую катит темноволосая леди в длинной по-цыгански юбке, каких тут уже не носят лет сто. Публика не может оторвать глаз от экзотического печального зрелища, поспешно унося ноги вбок и уступая дорогу. Но как щёки раздувает мадам, чтобы не фыркнуть… Или это она пыжится, чтобы иметь естественно важный вид, не выдать, что ждёт сурового окрика продавца: «Куда это вы в продуктовый зал с собакой! И перестаньте притворяться слепым!»

      А джентльмен сияет, как новый двухпенсовик.

      – Марина,