Четыре друга. Сергей Снегов

голос, каким он разговаривал с подчиненными. Во всяком случае, со мной – всегда. – Первая: заместителю директора института не требуется иного разрешения на вход в любую лабораторию, кроме его личного шифра. Вторая: эта комната не ваша, а бывшая ваша. Если вы того пожелаете, она снова станет вашей. Но вы такого желания пока не высказывали.

      Во мне все сильней закипал гнев.

      – Даже положение заместителя директора не дает право высматривать через мое плечо, что я пишу.

      – Третья ошибка. Я не заглядывал вам за плечо. – Он показал на дисплей настольного компьютера, на нем сияла исписанная мной страница. Советую в другой раз использовать старинные карандаши, а не современное стило, переносящее каждую букву на экран. Укажу и на четвертую ошибку. На дисплее изображена программа расследования катастрофы: именно то задание, которое мы с Ларром вам предложили. Стало быть, нет вины в том, что я случайно с ней познакомился.

      Я взял себя в руки.

      – Все логично. У вас есть замечания к программе?

      – Пока стилистические. Лучезарный Огюст, зловещий Карл-Фридрих, бегство Ширвинда, измена, изгнание… Не слишком ли много цветистой старины даже для любителя старого стиля? Например, вот это: «ставить палки в колеса»! Колесный транспорт можно увидеть только в музеях. К чему в век ракет и антигравитаторов такие древние термины?

      – Хочу доказать, что и в наш век антигравитаторов иные старинные выражения точно отражают реальность.

      Он сел, не дожидаясь приглашения.

      – Ваше право. Как вы догадываетесь, я пришел не для того, чтобы вычитывать с дисплея предварительную программу вашего расследования. Будет день, вы сами доложите мне методику поиска.

      – Результаты, а не методику, – поправил я. Сомов многого хотел. Наши личные отношения, сколь ни важны они были для Кондрата и меня, Карлу-Фридриху Сомову раскрывать я не собирался.

      Он пожал плечами.

      – Границы установите сами. Я не любитель старинных детективов, так что с этой стороны можете оставаться спокойным.

      – Итак, вы пришли сюда ради того, чтобы… – напомнил я.

      – Совершенно верно: чтобы вручить вам эту папку с документами лаборатории.

      Он протянул толстый пакет, который держал в руках. Я сказал:

      – Разве я не говорил вам с Ларром, что отчет комиссии, расследовавшей катастрофу, и личные дневники Сабурова меня пока не интересуют? Я обращусь к ним, когда стану сверять свое мнение с официальными выводами.

      – Вот, вот! Пусть все эти документы будут у вас под рукой, когда понадобятся. Кстати, здесь не только доклад комиссии и дневники Сабурова, но и рабочие журналы лаборатории. Без них вы вряд ли восстановите в памяти все детали экспериментов.

      Я положил пакет на стол. Было что-то раздражающее в настойчивости, с какой Сомов стремился заранее воздействовать чужими мнениями на мое не сложившееся пока собственное мнение.

      – Кажется, вас беспокоит, что мое заключение будет сильно отличаться от того, какое вы хотели бы получить?

      Он хладнокровно снес мой выпад.

      – Почему вам так кажется?

      – Ну