Четыре друга. Сергей Снегов

пространства не может расти! Прав Прохазка, а не ты.

      – Возможно, прав Прохазка, а по я, – сказал Эдуард. – Но, друг мой Кондратий, зачем орать об этом на весь парк? По-моему, надо проделать небольшое вычисление, и станет ясно, чепуха ли и вздор…

      – Я уже сделала вычисление, – прервала его Адель.

      Еще когда Эдуард доказывал, что Прохазка ошибся, Адель достала из сумочки карманный калькулятор. Если и был в нашем кругу человек, свято выполнявший завет древнего философа Лейбница, изобретателя дифференциального исчисления: «Не будем спорить, будем вычислять!», то им была именно она, пока еще простушка, пока только миловидная, а не красавица, только будущий астроном, а не светило космологии, наша зеленоокая, салатноволосая Адель Войцехович. Слова она приберегала для выражения чувств и живописания жизненных целей. Для научных же проблем ей служили формулы и цифры. А сияние далеких окон Объединенного института № 18 давало вдосталь света для игры на клавишах карманного калькулятора.

      Адель объявила:

      – Исхожу из того, что высвобождение пространства зависит только от массы вещества и совершается всюду одинаково. Так вот, объем в один кубический сантиметр расширяется в год на один сантиметр, помноженный на пять в минус десятой степени. Иначе говоря, удвоение объема космоса при современной скорости его расширения потребует что-то около пятидесяти миллиардов лет.

      – Между тем возраст Вселенной определяется нынче всего в двадцать миллиардов лет, – сказал я, чтобы показать, что не безучастен к спору.

      Кондрат с прежним раздражением сказал Эдуарду:

      – Теперь ты понимаешь, что нынешняя скорость расширения космоса не годится для Большого Взрыва? Тогда выброс пространства разбрасывал материю со световой скоростью, отчего она и превращалась в фотоны. Категорически настаиваю на этом!

      Эдуард снисходительно улыбался.

      – Если категорически настаиваешь… Не ожидал, что это для тебя так важно, Кондрат.

      – Важно! – отрезал Кондрат.

      Не один день прошел, пока мы поняли, как воистину важно было Кондрату в этом споре оказаться правым.

      Бурная вспышка Кондрата оборвала обсуждение лекции Прохазки. Да и поздно уже было. Кондрат пожал мне и Адели руку и позвал с собой Эдуарда. Эдуард пообещал догнать его, небрежно тряхнул мою руку, долго не выпускал руки Адели и сказал, что поражен ее пониманием трудных вопросов космологии и быстротой вычислений. Потом он побежал догонять Кондрата – побежал, а не просто поспешил за ним.

      – Замечательные люди! – горячо сказала Адель.

      – Что ты заметила в них замечательного?

      Она не уловила моей иронии.

      – Все, Мартын! Умные, остроумные. И такие друзья!

      – Особенно чувствовалась дружба, когда Кондрат орал на Эдуарда.

      Ирония наконец дошла до нее, а ума ей было не занимать.

      – Скажи, а ты мог бы так закричать на чужого человека, как Кондрат на Эдуарда?

      – Только