Тени кафе «Домино». Эдуард Хруцкий

товарищ Рослева, – с нескрываемой неприязнью ответил Мартынов.

      – Товарищ Мартынов, мне стало известно, что вы сегодня отпустили царского офицера.

      – Вот это номер, – удивился Мартынов, – кого же это?

      Рослева положила на стол фотографию.

      Мартынов взглянул, рассмеялся.

      – Это же Леонидов. Журналист. Видишь, погончики у него узкие, серебряные, просвет зигзагом. Звездочка. Это форма Союза Городов, организации гражданской, ее носили все военные корреспонденты.

      – Не знаю, кем был на фронте Леонидов, но погоны он носил не солдатские.

      – Такие же были у товарища Фрунзе…

      – Товарищ Рослева, – сказал Манцев, – Леонидов действительно носил погоны. Он год отсидел с солдатами в окопах. Ходил в ночной поиск, вынес раненого солдата. Сам Брусилов распорядился наградить его солдатским Георгием четвертой степени. Его ранили. Он написал книгу «В окопах», за которую и был с фронта изгнан.

      – Товарищи, – Рослева открыла портфель, – вот.

      Она положила на стол книгу в рыхлом картонном переплете.

      Мартынов взял ее, прочел вслух.

      – Олег Леонидов. «В стане батьки Махно». Ну и что?

      – Автор пишет о том, как он неделю ждал расстрела, а потом бежал вместе с деникинскими офицерами.

      – Ну и что? – повысил голос Манцев, – я ночью прочел эту книгу. Хорошее сочинение, нужное, разоблачающее преступную сущность анархической вольницы. Кстати, кроме офицеров-добровольцев с ним бежали три красных командира. Парадокс – люди разных идеологий объединились, спасая себя, и разошлись. Не вижу ничего страшного.

      – От вас я не ожидала, товарищ Манцев, Леонидов, постоянно посещающий кафе «Домино»…

      – На Тверской 18, – пояснил Мартынов, – на первом этаже это развеселое кафе, на втором – психлечебница. Очень удобно. В кафе постоянно работают мои люди. Туда, как комары на свет, слетаются бандиты, спекулянты, золотишники.

      – Там собираются творцы. Их настроение мы должны знать. Понял Мартынов?

      – Василий Васильевич, мои секретные сотрудники – люди специфические, они книг не читают, по театрам не ходят, в лучшем случае в кинематограф заглянут. Я на них такое дело повесить не могу. Да и сами поймите, в Москве активизировался уголовный элемент. Цены на Сухаревке ломовые. Знаете, как говорят – кесарю – кесарево, слесарю – слесарево. Пусть уж товарищ Рослева своих людей туда внедряет, только, чтобы моим не мешали.

      «Рабочая газета». Леонидов

      Машинистка принесла последнюю отпечатанную страницу.

      – Лихо. Как всегда лихо.

      – Вам понравилось?

      – Конечно.

      – Вот и прекрасно.

      Леонидов прочел страницу, расписался и пошел к главному.

      Вошел, положил на стол статью.

      – Читайте, а я пойду побреюсь.

      – Давно пора, а то вы напоминаете каторжанина.

      – Спасибо.

      Редакционный парикмахер Степан брил и стриг всю богемную Москву.

      – Здесь я при жаловании и пайке, чуть подбородочек поднимите… Вот так. Приходят люди, сколько дадут – спасибо, а в заведении постричься и побриться