Отрадное. Владимир Авдошин

в школу, потом уроки, потом я приду, и мы с тобой поужинаем. Вот вечером я тебе расскажу.

      Я говорю:

      – Только не забудь!

      – Но ведь ты будешь помнить? Мне и напомнишь.

      На этой дружественной ноте мы и расстались до вечера. А вечером она села, отвернувшись от меня, перед огнем печи, чтобы сосредоточиться. Вкуса к историческим деталям и писательским красотам она не имела. Вынула из этих документов историю любви молодой девушки, да и рассказала, как могла. А я слушал и силился понять – про что же всё-таки рассказ?

      Был на Украине крепкий хозяин Пантелеймон Нефедович Шибка. Участвовал в организации на Украине голодомора. Вовремя послал в Россию разведать отступные, если что. А когда это «если что» наступило и их поперли оттуда, он быстренько списался со своим кумом и тот ему ответил: «Да, самое время. И в комитете говорят то же самое, что и ты: пора кадры упаковывать и пересылать сюда. Место тебе в исполкоме я уже нашел. Так что приезжай, не думай, всё будет нормально. Концы там пора бросать в воду». Словом, не подвел товарища по революционной борьбе с кулаками на Украине, выручил.

      Он приезжает сюда, действительно получает место в исполкоме, а жить – негде. Он идет к главному – как мне быть? Главный исполкомовец радушно знакомится с ним и говорит:

      – Знаете что? Жить-то тут есть где. У нас тут много недобитых контрреволюционеров еще находится. Вы бы разработали одного из них? Они же все в подполье. Нам бы его предоставили, мы бы его в Сибирь упекли. А сами бы его жилплощадью воспользовались. Ну, дерзайте, не мне вас учить. По рукам?

      Пантелеймон Нефедович сразу понял, что органы здесь работают хорошо и доверительно, и ему это очень понравилось. И он в свободное от непосредственной работы время стал захаживать в следственный отдел и разрабатывать самостоятельно кандидатуры определенного толка.

      Нашел. Разработал. Упек. Переехал. Казалось бы – живи себе в свое удовольствие в рабоче-крестьянском государстве. Но он не учел одного: у этих белогвардейцев, оказывается, была такая мелодраматическая штука, как любовь.

      Ну, в рабоче-крестьянском обществе нет таких понятий, поэтому он долго не мог сообразить, почему мадам со второго этажа его, нового жильца первого этажа, ненавидит. Мало того – пошла жаловаться, что он въехал в нарушение всех законодательных норм и что она этого не потерпит. И если они не примут надлежащие меры, она будет жаловаться дальше, и пусть они имеют в виду – она работает при Крупской и в покое их ни за что не оставит.

      Генриетта не властна была вытащить любимого человека из огульно состряпанного дела, но его жилусловия, из которых он временно, по отбывании срока в Сибири, был взят, занять не допустила.

      Тогда он пошел советоваться с кумом, который его сюда устроил. Тот сказал:

      – Да, надо сигнализировать, чтобы его как-нибудь шлёпнули по-тихому наши люди, да и закрыть дело по убыванию преступника.

      Ну что сказать? Они знали друг друга очень давно, со второго съезда РСДРП и дальше. Симпатизировали друг другу, прошли большой путь вместе, честно признались друг другу, что