Исчёрканная. Дарина Александровна Стрельченко

не запомнила, как его зовут, – но он что-то блеял, так что литераторша, вздохнув, велела ему садиться. Дальше спросили Инну – рыжую очкастую отличницу. Иногда Маргарита думала, что, наверное, хотела бы подружиться с Инной и подружилась бы – если бы не прозрачный кокон, который образовался вокруг неё в этой школе. Пока никто не травил её, не издевался, почти не называли зэчкой. Но и не разговаривал с ней никто; не то что рядом – через проход от неё садиться не рисковали. Вокруг словно был вакуум.

      Инна начала говорить что-то про цветовую гамму и настроение «Витязя», объёмные мазки, исторические детали и былинную традицию в живописи. Маргарита решила, что опасность миновала, и перестала слушать. Но потом Инна почему-то замолкла, и у доски раздался полудетский, хрипловатый слегка голос:

      – Тут есть очень важное отличие от былин. В былинах за камнем есть три дороги: направо, налево и прямо. А здесь нет ни одной.

      Маргарита подняла голову, краем глаза заметив, как то же самое сделали многие в классе. У учительского стола стояла та самая чёрненькая девочка, которая вошла следом за литераторшей.

      – А ещё здесь очень много тьмы. Из светлого только небо и конь, и даже трава написана не свежими цветами, а тёмными бурыми оттенками, словно конь стоит на болоте.

      Маргарита пригляделась внимательней. Курносая, большеглазая, худая, в каком-то синем балахоне с серебряными звёздочками.

      – Солнце изображено справа, а значит, на картине – закат. Можно воспринимать это как предвестье новой жизни, а можно – как закат жизни витязя.

      Литераторша одобрительно кивнула. Кто-то присвистнул. На девочку смотрел уже весь класс.

      – Справа на картине – черепа, камень, стервятники. Это смерть. Слева – витязь и конь. Это жизнь. На самом деле витязь вовсе не на физическом распутье – ведь перед ним нет никакого перекрёстка. Выбор витязя в иной плоскости: витязь словно смотрит в своё возможное будущее и размышляет над этим.

      Некоторое время в классе стояла тишина. Затем литераторша задумчиво постучала по столу указкой и сказала:

      – Вот так надо анализировать живопись, одиннадцатый бэ… Это, – она положила руку девочке на плечо, – Иляна Иванова. Ваша новая одноклассница.

      – Одноклассница? – прошептал кто-то громко и откровенно недоверчиво.

      – Одноклассница, – с нажимом повторила литераторша. – Иляна переехала из другого города. Она экстерном закончила среднюю школу, поэтому будет учиться с вами.

      – Сколько лет-то этой малявке? – протянул Баджик.

      «Тебе сколько лет-то, чтобы так с отцом разговаривать, уплёвыш?»

      Маргарита поднялась так резко, что покачнулась и схватилась за парту.

      – Самому-то сколько? В штанах отросло, а мозг не догоняет?

      Она и сама не поняла, зачем крикнула это. В глазах потемнело, в ушах захохотала Галя. Нельзя, нельзя, нельзя нарываться!

      – Маргарита, сядь, – попросила литераторша. – Баженов, давай не будем с порога демонстрировать наш зоопарк. Инна, у тебя есть что