Назия просит обойтись без поминок. Таха Кехар

место, где она их застала, – возле деревянной напольной лампы. Она видела их и в других частях дома, но не смела говорить об этом матери. За все эти годы Наурин так и не убрала лампу с ее привычного места у окна. Ее присутствие нервировало Сабин.

      – Какая трагедия, Нури! – сказала Парвин. – Назия была моей подругой детства. Помнишь, как мы ставили палатку под пальмами в вашем старом доме в ЖСКПТ[5]? Назия вышвырнула из нее нас обеих и объявила себя королевой палатки. – Она сделала паузу, чтобы отпить вина из бокала.

      Тень улыбки промелькнула по лицу Наурин и так же стремительно исчезла.

      – А потом проворачивала то же самое в более сознательном возрасте, – Парвин пихнула Наурин локтем и визгливо хихикнула. – Воровала наших мужчин без зазрения совести.

      – Наших мужчин?.. – потрясенно переспросила Наурин.

      Едва договорив, Парвин тут же захотела взять свои слова обратно. Надо было прикусить язык, а не делать таких безответственных замечаний об Асфанде. В конце концов, их с Назией интрижка была не более чем похабной сплетней, которую друзья и соседи мусолили в своих гостиных.

      – Не налегай на вино, Пино… – прошептала Наурин ей на ухо. – Пожалей Сабин хоть немного. Что она подумает? У бедняжки только что умерла мать. Самое малое, что ты можешь сделать, – это проявить уважение.

      – Не волнуйся, – ответила Парвин, забыв о чувстве вины. – Она прекрасно знает, какой была ее мать. И сама в состоянии о себе позаботиться – так ведь, Сабин?

      Наурин передернуло. Как Пино может быть такой бестактной?

      Будто желая сбежать от испытующего взгляда Парвин, Сабин вскочила на ноги и пошагала к двери.

      – Можно я пойду наверх? – спросила она, оборачиваясь к тете. – Мамина комната там же, где и была?

      Наурин кивнула, пораженная, что племянница спросила разрешения пройти куда-то в доме, где выросла.

      – Тут ничего не изменилось с тех пор, как ты уехала, дитя мое, – сказала она с материнской теплотой. – Иди – ты в нашем доме не чужая.

      Наурин подождала, пока стихнет звук шагов Сабин, а затем снова обернулась к Парвин и пристыдила ее:

      – Ты выжила из ума, Пино? – на ее лице читалась угроза. – Зачем ты так упорно лепишь из матери бедной девочки чертову злодейку?

      – Потому что она ею была, – раздался голос от входа в салон.

      Наурин резко обернулась к двери.

      – Злодейка. Бросила нас, – сказала Долли. Слезы струились по ее щекам тонкими ручейками.

      Фарид стоял за плечом всхлипывающей жены, краснея от стыда за ее внезапный всплеск эмоций и мысленно сетуя на ее неприкрытую сентиментальность. Почему бы ей не быть более сдержанной и собранной?

      – Здравствуй, Долли, милая, – Наурин поднялась с дивана, чтобы заключить гостью в утешительные объятия. – Мы вас ждали. Как ты, Фарид?

      – Потихоньку, – ответил тот. Руки он держал на поясе. – Мои соболезнования по поводу Назии. Как она умерла?

      – Во сне.

      – Лучшей

5

ЖСКПТ (PECHS) – жилищно-строительный кооператив пакистанских трудящихся, престижный район Карачи.