Летаргия 3. Пробуждение. Павел Владимирович Волчик

осёкся и не договорил, потому что мир в его глазах сделался лиловым. Теперь перед ним стоял не зверь, а оболочка, через которую просвечивало сердце с ветвистым деревом вен. Сердце животного забилось чаще, прямо у мальчика на глазах и энергия живая, чистая энергия побежала по сосудам.

      Жажда, голод, неизвестно откуда взявшиеся, застали Фиму врасплох. Его рот наполнился слюной, глаза выпучились, ноздри расширились.

      – Иди сюда, пёсик, – проворковал мальчик, не особенно задумываясь, что учёные относят гиен к кошкообразным.

      – Хорошо, – сказал голос в его голове. – Хорошо. Человек. Правильно. Человек. Замани. Поиграй.

      – Иди сюда, – повторил Фима, не веря в то, что протягивает через прутья свою пухлую руку. – Давай-давай, собачка.

      Гиена навострила уши, шагнула вперёд.

      Дети приходили к её клетке не в первый раз. Обычно они шумели, кричали, тыкали пальцем. Но в последнее время все люди куда-то исчезли и наступил голод. И вот, этот странный мальчик, появился неизвестно откуда, зовёт её и тянет в клетку свою розовую лапу.

      Гиена сделала ещё шаг.

      Запах его тела заинтересовал её. Кто он? Добыча? Детёныш?

      – Ну, давай, – произнёс Фима не своим голосом, давясь слюной.

      Зверь осторожно понюхал кончики пальцев. Мальчик, всё ещё не веря в то, что это происходит с ним, вцепился в лохматую морду.

      Гиена завопила. Чудесная живящая энергия хлынула через ладонь в руку, ударила в голову. В носу защекотало, как от пузырьков колы. Фиме показалось, что он всесилен, что он может разогнуть руками железные прутья решётки.

      – Пей. Пей. Пей, – повторял в голове монотонный голос.

      Гиена взвизгнула и вырвалась, оставляя в ладони Фимы клок шерсти.

      Она попятилась, поджала хвост, припала на задние лапы, то ли от страха, то ли от внезапно навалившегося усилия. Её язык высунулся из пасти, гиена задышала часто, тяжело.

      Фима стоял с протянутой рукой, ошеломлённый, наполненный распирающей его силой. Он даже попробовал согнуть прут решётки и тот жалобно заскрипел. Гиена угрожающе зарычала.

      – Хватит, – сказал голос. – Мне. Поделись. Мне.

      Мальчик запрокинул голову и открыл рот. С ужасом гиена смотрела, как из его горла вырывается целый рой голосов, какофония звуков. Затем глаза человеческого детёныша, горящие лиловым светом, погасли, он опустил голову и обмяк.

      Фима очнулся от громкого хохота. Удивлённо поднял голову и увидел зажавшегося в угол хищника. Гиена раскрывала пасть и кричала. Она еле стояла на ногах и её глаза подёрнулись пеленой. Но мальчику показалось, что она издевается над ним.

      – Что это было? – спросил он Голос. – Что ты со мной сделал? И что… что с ней?

      – Мы. Играли. Я. Ты. Весело. Я с тобой. Немного.

      – Кто ты?

      Мальчик огляделся, надеясь увидеть за ближайшим поворотом лиловый пузырь, но никого кроме него и гиены в округе не было.

      Фима поднялся на ноги. Чувствовал он себя прекрасно. И вместе с тем паршиво, как будто совершил какую-то подлость.

      «Мама.