Летаргия 3. Пробуждение. Павел Владимирович Волчик

было у них всех что-то общее, какой-то надрыв. Кассирша, где бы она ни оказалась, начинала наводить чистоту, убираться. Вот и теперь, наводила порядок в терминале аэропорта. Выглядела она ужасно: плечо вывихнуто, хромает на одну ногу. Клерк сказал, что её спустила с лестницы собственная дочь. Правда Паучиха хотела её убить, но это уже другая история…

      Сам клерк тоже ходил с простреленной рукой. Всем им досталось от бодрствующих.

      Но Пауки плохо чувствовали боль и почти не замечали своих увечий.

      Куницын наблюдал за своими союзниками и про каждого узнал что-нибудь любопытное. Каждого рассмотрел через лупу.

      Главврач качал энергию из целого городка, пока его не вычислили. Он лепил что-то несусветное про новый мир, в котором они будут на вершине пирамиды питания и установят свои порядки. Куницын плохо верил в такие лозунги, но в силе своих союзников успел убедиться. Их раны не болели и скоро заживали, их тела обладали неимоверной силой.

      Паучиха останавливала взглядом, пробиралась в самый мозг жертвы и обездвиживала её. Главврач, хотя и выглядел сутулым и тучным пожилым мужчиной, скакал по крышам, как гиббон и мог гнуть железные пруты. Охранник, пахнущий псиной, несмотря на травму, мог передвигаться с завидной скоростью и, кажется, по силе не уступал хирургу. Подобными качествами обладал и клерк.

      Все они могли подолгу обходиться без воды и пищи, легко преодолевали пешком огромные расстояния и мало спали. Их внешние черты, человеческие, постепенно стирались, оплывали, как глиняные фигурки под дождём. Под старым слоем обнажалась их новая сущность – паучья, ненасытная, беспощадная. Казалось в них, в обычных людях, ей не откуда взяться. Но Куницын знал – все они были такими ещё до катастрофы – ненавидели человеческое.