Homo animalis. Лучезар Ратибора

если не ошибаюсь, удельный князь за её голову награду назначил.

      Глаза Хорта алчно вспыхнули – он с детства завидовал отцу с его способностью превращаться в здорового волколака. Ему такое умение ох как пригодилось бы в пиратском промысле, да и вообще по жизни: оборотень сильнее и быстрее обычного волка, в темноте видит не хуже, чем днём, все раны заживают в десятки раз быстрее. Чудо-способность, сказка, о которой только можно мечтать. Когда он станет перевёртышем, то его имя, наконец-то, станет отражать внутреннюю суть¹. И ведь Кудеяр не учил сына оборотничеству по каким-то своим соображениям, даже когда тот однажды попросил – отказался. На самом деле, не было в том великой тайны: Кудеяр просто не хотел плодить себе конкурентов, достаточно одного оборотня на близлежащие земли.

      – Заманчивое предложение, батя! И награда самая высокая, которую я только мог представить. Я согласен! По рукам?

      Хорт вскочил, возбужденный, и протянул руку отцу.

      – По рукам, сын!

      Хорт крепко сжал ладонь Кудеяра, внимательно посмотрел в его глаза и промолвил:

      – Это всё хорошо: я согласен, награда велика, да и ты помочь обещался. Но тогда резонный вопрос: почему ты сам чудо-юдо не порешишь?

      Вопрос был, прямо сказать, неудобный. Проще всего было навести морок на сына, чтобы у того не возникало сомнений и интересов, но Кудеяр не хотел в данном случае применять подобный приём. Поэтому он, используя все актёрские способности, какие у него были, сделал виноватое лицо, опустил глаза и задумчиво-грустно, со всей скорбью хананейского народа на устах сказал:

      – Боюсь, сын! Откровенно, от чистого сердца тебе говорю: боюсь, что дрогнет рука, промедлю, а цена заминки – жизнь. Это чудо-юдо раньше девой была, красоты невиданной, волосы – водопад Ирия, взгляд – зелень изумрудная, омут пленительный, в который я угодил. Чувства у меня к ней проснулись. А потом она Тёмных Древних богов прогневала, они её и прокляли, в старуху-чудовище со смертоносным оком превратили. И убить-то я её хочу из жалости, мучается она. Сам представь: была красавица, невеста на выданье, а теперь монстр бирючный.

      Так жалостливо баял Кудеяр, что Хорт, глядя на него косым глазом никак понять не мог, тот всё откровенно брешет или лишь слегка перевирает. Ну, раз так говорит, пусть будет так, пусть чувства, пусть рука дрогнет, все равно цена риска ушкуйника устроила, чего базар разводить.

      – Лады, батя, с этим я понял. А чем поможешь?

      Колдун в момент преобразился, на лице его заиграла торжествующая улыбка, он довольно погладил бороду.

      – Это самое интересное! Смотри!

      Оборотень развязал тесёмки на горловине мешка, что принёс с собой, и достал короткий меч с изогнутым лезвием в ножнах. Ножны были костяные, почти чёрные, сливаясь воедино с такой же рукоятью. Кудеяр медленно обнажил лезвие, наслаждаясь моментом: лезвие было воронёное, только по внутренней режущей кромке, как у серпа, шла тонкая серебристая полоска металла. Он бережно передал меч сыну.

      – Держи, Хорт. Меч ковали по заказу, я его заговорил на уничтожение всякой нежити. Чудовище, конечно,