Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна. Любовь Сушко

вернуться,

      Не страшнее комиссаров

      Эти тигры, эти львы.

      Удивлен бы и растерян,

      Как могла я измениться,

      Но спешила я к жирафу

      В вальсе призрачной листвы,

      Поцелуй меня в том месте,

      Где еще остались сказки,

      А не тягостные были,

      Так пугают и гнетут,

      Нет, не в Африке далекой,

      Нам в России жить опасней,

      Я -то знаю, что не звери,

      А что люди нас убьют

      Поэт, художник и Анна

      Ты пишешь мне из дальних стран и весей,

      И кажется, что стал тут ярче свет.

      – Вы мне нужны, лишь вы одна на свете.

      И грустно так – вас рядом больше нет.

      Закат так ал, и львы в тумане бродят,

      Я вспоминаю, сколько дивных лет

      Я ждал той встречи, все случилось вроде,

      Но гас костер, вас снова рядом нет.

      О, Анна-Анна – это даже странно,

      Смотреть мне на закат и на рассвет,

      Писать и думать нынче неустанно,

      Туда в туман, не получив ответ.

      И будет ли свидание на Невском

      И на Фонтанке среди грез и бед,

      Или остаться вечно неизменным,

      И убедиться, что вас рядом нет.

      Корабль причалит к берегу однажды.

      И от восторга вдруг померкнет свет,

      Тот мутный свет в домах многоэтажных,

      И здесь, мой ангел, вас сегодня нет…

      Да, Люксенбургский сад уводит в бездну,

      Художник так печален и красив,

      Искать и звать вас, знаю, бесполезно

      Но жду и ничего я не забыл

      «Я устала в свой дом возвращаться тайком…»

      Я устала в свой дом возвращаться тайком,

      Сочинять снова письма тебе и смеяться,

      Никаких приключений, не думай о том,

      Что должны в Куршавель мы с утра отправляться.

      Нам скорее грозит и сума, и тюрьма,

      Докатались по миру, бывает такое,

      Никаких приключений, я знаю сама.

      Модильяни закончит портрет беспокойно.

      И за что -то меня упрекает поэт,

      А Булгаков стихи мои вновь не читает,

      Что за знаки в дыму дорогих сигарет,

      И о чем там Марина натужно страдает.

      Мне понять ли их всех и принять ли потом,

      Где-то Гитлер шагает по мертвой Европе,

      А меня обнимает холодный мой дом,

      Разгадать эти знаки, мой Мессинг,.попробуй.

      Неужели никто не вернется назад?

      Корабли у причала напрасно встречаю,

      И в Ташкенте мне снится родной Ленинград,

      И скитальцев в бескрайность морей отправляю.

      Это было не с нами, серебряный век

      Все отмерил нам полную мерой когда-то.

      Никаких приключений, пустынный тот брег,

      Только снится, он счастье мое и расплата.

      Великолепный

      Она исчезает, во мраке она растворится,

      А он не окликнет. Останутся только стихи.

      Лишь маски мелькают в метели, теряются лица.

      За ним, как