Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна. Любовь Сушко

pty-line/>

      От автора

      После того, когда появилась книга «Шарм серебряного века, грянул юбилей Марины Ивановны Цветаевой, и взглянула на те времена под другим углом зрения.

      Марина и Анна – две путеводные звезды того удивительного времени, две вершины Парнаса, достающие до небес.

      Они такие разные и все же, они так похожи, и какие замечательные исторические фигуры.

      А вокруг них ученые мужи от Пушкина и Блока до И. Бродского.

      И когда все писалось, чувствовалось, что они живы, они рядом, они творят вместе с нами, но при этом они стали уже легендами и песнями и сказаниями, шагнувшими в неведомый для них 21 век

      Эпиграфом к сборнику стало стихотворение, которое его и открывает здесь.

      Как оно возникло, именно возникло, я вряд ли смогу вспомнит. Писалось на одном дыхании. И было ясно, что будет продолжение, целый цикл точно. Ведь когда-то в самом начале они обе явились к нам, говорили с нами со страниц дореволюционных сборников, вели вечный спор, когда мы постигали лирику серебряного века за студенческой партой, в аудитории.

      Это была прекрасная пора, потому что в наш год литература эта была возвращена и впервые включена в программы лекций и семинаров. Тайное у нас на глазах стало явным. Они действительно к нам вернулись в те дни

      Анна Ахматова

      Ахматова Анна Андреевна…

      Зачем повторяю я снова

      Отчаянно, странно уверена,

      Хватаясь за жест и за слово.

      Пути мои все перепутаны,

      Надежда до срока растаяла.

      Каким-то последним салютом

      Там вспыхнет Марина Цветаева

      О да, маскарад продолжается,

      Я знала, и в это я верила,

      И в душах заблудших останется.

      Та третья, темна, не уверена.

      Испанской графиней в туманности

      Печальной вдовою и девочкой

      Откуда все дикие странности,

      Куда это крылья вдруг денутся,

      И правят душой суеверия,

      И перья отбросив павлиновы,

      В себя в этот вечер поверю я,

      Забуду об Анне с Мариною.

      Вот так и душа прорезается,

      Судьба проступает незрячая,

      И строчкой последней останется

      В тумане Собака бродячая

      В Бродячей собаке мы встретились,

      Вы это, конечно, не вспомните,

      Столкнулись, читали, отметились,

      И где-то растаяли в полночи.

      Отчаянно, странно уверена,

      Хватаясь за жест и за слово.

      Ахматова Анна Андреевна

      Зачем повторяю я снова?

      Думали человек

      Думали —человек, и умереть заставили.

      М. Цветаева.

      Из брани избран, чтобы стать

      избранником судьбы и рока.

      И на челе его печать

      отверженного и пророка.

      Про рок устал он говорить,

      да кто его теперь услышит?

      И пусть во тьме свеча горит,

      душа, дыша, взлетает выше

      И падает, и грешный мир,

      оставленный, о ней вздыхает,

      Из брани голоден и сир,

      пророк, как рок, один шагает.

      От чаянья беды молчит,

      отчаянье в себе подавит.

      И снова с нами говорит,

      пусть мир воинственный бездарен,

      Но где-то у иной черты

      и в полосе иного света

      Над миром дивной красоты

      он избран, чтобы быть поэтом.

      И вдохновение ему

      нисходит – боль и наказанье,

      И этот свет, и эту тьму

      он видит в тишине, от брани

      Ушел, но только краткий миг,

      и вечность будет за плечами…

      Какой-то призрачный старик

      от чаянья души не чает.

      И с частью горести и лжи,

      расстанется, чтоб счастье ведать,

      Но как душа его дрожит

      в преддверье смерти и победы….

      И в вечных отсветах огня

      он тень и свет иной эпохи.

      И снова смотри на меня

      про рок забыв, пророк высокий.

      В тумане, в сумраке тревог,

      один, забытый в поле воин,

      И только