Тень Прекрасной Дамы. Марина и Анна. Любовь Сушко

впереди у них та мировая,

      Готовая мир первозданный разрушить,

      И тени бесплотные в бездну шагали,

      И к звездам летели туманные души.

      Им все тяжелее остаться собою,

      До нас донести тех полетов паренье,

      И сладить пытались с мечтой и любовью.

      Хотя бы в контексте стиха и забвенья

      Но строки терялись, но строки ломались,

      И это они декадансом назвали,

      И музыки звуки в печали остались,

      То падали в бездну, то в небо взлетали.

      И кто-то за это позднее ответит,

      Стирает история скорбные лица,

      Туманные думы на стыке столетий,

      Печали без меры, тоска без границы,

      Марина в Праге

      А Прага была прекрасна,

      Но ей она не мила,

      Влюбляла в себя напрасно,

      Зачем-то с собой звала,

      И ходит как тень в тумане,

      И пишет стихи во сне,

      И время ее обманет,

      И будет прозрачен снег

      Вернуться. Зачем? Вернуться,

      Остаться в плену стихий,

      И странные строки рвутся

      И все же звучат стихи.

      Как хочется ей уехать,

      Поэты живут в аду,

      И здесь уже не до смеха,

      И призраки подведут,

      Красавица Прага манит

      Прозаиков, знаю я,

      И снова тебя обманет

      Тот стон, тот свет бытия,

      И будут совсем другие

      В плену у иллюзий жить.

      Ей снится опять Россия,

      Погибшая, не забыть

      «Уходит Марина в ту полночь, в ненастье…»

      Уходит Марина в ту полночь, в ненастье,

      И молит напрасно о доме, о счастье.

      Ей быть не любимой, казаться чужой,

      Парить в том тумане над вечной бедой.

      Другая корону наденет шута,

      Останется в вечность там не скорбя,

      О том, что ты будешь напрасно страдать.

      И ждать откровенья, признания ждать.

      Настанет черед, но настанет ли он,

      Когда этот мир только в Анну влюблен,

      Ей все, ничего остальным не дано,

      И северный ветер стучится в окно.

      И ночь так темна и душа в пустоте,

      Припомнит последние строки и те,

      Другие, кто снова стоит у окна

      Увидит, как там одинока она.

      Париж так бездушен, а Прага мертва,

      Для дерзкой души все иные слова

      Подходят едва ли – в плену забыться,

      Останется дева ночная твоя

      Ей быть не любимой, казаться чужой,

      Парить в том тумане над вечной бедой.

      Уходит Марина в ту полночь, в ненастье,

      И молит напрасно о доме, о счастье.

      Письма к Рильке

      Там, где любви так много и участья,

      Едва ли этот гений все поймет.

      Он, как и все лепечет все о счастье,

      А тут разлад, отчаянье полет.

      И все-таки читает виновато,

      С трудом он переводит эту речь.

      И верит,