Беременная в шестнадцать. Анастасия Мальцева

месячные не прошли, мать пристально следила, чтобы я не прикасалась к иконам, и говорила, что месячные – это время нечистоты. И чтобы я даже не думала приближаться к иконам. Она долго впаривала мне историю про Деву Марию, которая ушла из храма после двенадцати лет, чтобы его не осквернять. И я всё больше чувствовала себя воплощением грязи. И только слова преподавательницы по труду меня хоть чуточку возвращали к идеи того, что это не так. Я будто бы оказалась на распутье между собой и их богом. И я выбрала себя.

      Теперь, в четырнадцать, я уже не молилась, а только делала вид. Избежать этого полностью я не могла, если не хотела получить розгами.

      Вот мы стояли все втроём перед иконами: папа, мама, я – дружная семья, – он читал молитвы, а мы за ним повторяли про себя. Ну я-то, конечно, не повторяла, а бормотала рэпчик. И прокручивала в голове все моменты, когда видела Ваню.

      Вот он пришёл на мой день рождения. Вот он подарил мне кулон. Вот он спас меня от Вадика. А вот – нет, это не надо. Не хотелось мне смотреть на то, как на него вешалась Светка.

      А вот он в «Шапито». Влажные волосы. Улыбка. Комплимент моим глазам.

      Мне так хотелось его увидеть, что я даже сменила рэп на просьбу:

      «Господи… если ты есть, сделай так, чтобы мы снова встретились. Слышишь?»

      Лампада, которую отец зажигал перед каждой семейной молитвой, качнулась. Понятия не имею, что это было, но мне показалось, что это знак. Что он меня услышал. И мне стало так хорошо и тепло, что я преисполнилась, как говорила мама, благоговением.

      Честно говоря, мне стало легче. Всякий раз, когда меня посещало волнение, я вспоминала о лампаде, и расслаблялась. Теперь я даже ждала семейных молитв и иногда сама что-нибудь бормотала.

      – Машенька, – мама позвала меня, когда я вернулась с одинокой прогулки. Она сидела на диване в гостиной. Рядом сидел папа, снова трезвый и родной. – Мы тут подумали, – она посмотрела на отца и улыбнулась, – тебе уже четырнадцать и ты, мы видим, тянешься к Богу. Ну так вот, мы решили взять тебя в храм.

      Я аж оторопела. Раньше, когда была мелкой, я всё время просилась с ними, но они говорили, что ещё рано. Что там только для взрослых. А тут… мне уже это вроде было не надо, но…

      – Собирайся, – отец поднялся и одёрнул белую рубашку, которую он всегда туда надевал.

      – Вот, надень вот это, – мама протянула мне пакет, я осторожно в него заглянула. Там была одежда. – Давай-давай!

      Я ушла в комнату и переоделась. Белая блузка и коричневая юбка в пол. Мама тоже вот так одевалась в храм, но на ней это выглядело нормально, а я была похожа на дуру. Быть избитой мне не хотелось, поэтому я молча пошла с ними.

      Я даже не знала, где их этот храм. В наш местный они никогда не ходили.

      Отец вёз нас минут двадцать, если не больше, и наконец мы остановились в каких-то дворах. Я огляделась и поняла, что мы приехали не в храм, а на очередное дурацкое собрание. Раньше я их видела только у нас дома. Ну или за кем-то заехали?..

      – Пойдём, – родители вылезли из машины. Я неохотно последовала