Контракт на гордость. Алекса Гранд

ты молод, ты должен вытрясти из себя

      всю свою дурость при помощи вечеринок, алкоголя,

      и безбашенных поступков, чтобы в зрелости быть

      более спокойным, мудрым и подавать

      своим детям хороший пример.

      (с) «50 дней до моего самоубийства», Стейс Крамер.

      В переполненном баре шумно, тесно и весело. И я уже даже успел пожалеть, что согласился прийти на встречу выпускников в ирландский паб с красными стенами, трилистниками и одетыми в белые блузки и короткие расклешенные юбки официантками. Желание что напиваться, что откровенничать с однокашниками отсутствует, поэтому я медленно цежу вишневый сок, забившись в дальний угол и стараясь не отсвечивать.

      – Сань, а где Глеб? – вездесущая Олечка достает меня и здесь, приковывая внимание собравшихся к моей скромной персоне и усаживаясь рядом на свободный стул. Ее щеки разрумянились, волосы растрепались, а глаза сияют пьяным голодным блеском, который я распознаю за версту и на всякий случай просчитываю возможные пути отступления. Потому что поездка домой к нетрезвой однокласснице, как и ночевка непонятно где в мои планы не входит.

      – Без понятия, Митина, – сообщая спокойно, двумя пальцами катая стакан по барной стойке и думая, что завтра надо пораньше встать и заскочить к Григоричу на тренировку.

      – Да брось, вы же были не разлей вода, – Ольга пытается прильнуть щекой к моему плечу и разочарованно вздыхает, когда я сую ей в руки виски с колой и отодвигаю чужой стул на безопасное от себя расстояние.

      – Ты б еще вспомнила, как мы в песочнице куличики лепили, – фыркаю равнодушно, удерживая бесстрастную маску на лице и не подавая вида, что от разговоров о бывшем друге противно царапает по ребрам.

      – И Маринки нет, – от необходимости продолжать неприятную тему меня избавляет мобильный, мигнувший голубоватым светом и доставивший послание от Лизы.

      «Саш, я взяла билет на самолет. Завтра».

      Зная Истомину, врезающееся под дых сообщение может подразумевать любую локацию, начиная от Камчатки, заканчивая Гондурасом. Тем более, что я и сам не прочь свалить как минимум на неделю из города, чтобы разобраться с тем, что мы с Лизкой натворили.

      «Куда?»

      В ожидании Лизиного ответа время останавливается, убирая назойливую Митину и обсуждающих третью беременность Сидоровой одноклассников на второй план. Я одним махом опустошаю стакан с соком и напряженно гипнотизирую экран телефона, пытаясь избавиться от липкой паутины волнения.

      «Переезжаю в Москву. К отцу».

      Я могу поклясться, что внутри у меня что-то хрустит и становится труднее дышать. И пока я борюсь с внутренними демонами, пальцы быстро выводят и отправляют сухое бездушное.

      «Ок».

      Молчание Истоминой вкупе с не затыкающейся Ольгой, решившей выложить все последние сплетни, напрягает, так что я по-английски сваливаю из бара. И, минуя подсвеченные огнями витрины магазинов, достаю из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Жадно затягиваюсь, глотая