Глубоко. Пронзительно. Нежно. Ринат Валиуллин

здесь Айвазовский?

      – Он тоже рисовал море, стоя к нему спиной.

      – Это точно про тебя, – засмеялась Шила. – Сначала ты мне рисуешь море, а потом разворачиваешься тылом ко мне и сладко спишь.

      – Финский залив тебя устроит?

      – Как сахарозаменитель, – ответила она, отвернулась от меня, потом долго лежала в задумчивости. По дыханию я слышал, что не спит. Я ее понимал. Она хотела уйти под парусом в море, а я предложил перейти его вброд.

      – И вообще, мне нравится Рерих, – подтвердила она мои опасения.

      – Это где?

      – Не где, а кто.

      – Ты думаешь, я не знаю этого художника. Я хотел узнать, насколько далеко.

      – Это в Индии, в Гималаях. Я раньше думала, что в жизни так ярко, как на его картинах, не бывает. Оказалось, бывает. В долине цветов.

      – В Индию часов девять лететь. Ты же знаешь, мне категорически запрещено летать, даже пассажиром.

      – Я знаю, от этого мне еще больше не спится. Все какие-то мысли.

      – Перевернись на другой бок.

      – А смысл?

      – Покажи проблемам прекрасную задницу.

* * *

      Черные жемчужины с синим отливом усыпали дно леса. Будто рассыпалось чье-то великое ожерелье. Кто-то рассыпал, а мы собирали. Лисички, выпутываясь из лап зеленого меха, светились от счастья, что наконец выбрались наружу. Словно мать-и-мачеха легли они, одушевленные победой, на мягкий ковролин под высокими соснами. А здесь мы с ножичками. Артур с Шилой гуляли по лесу, сосредоточившись на грибах и чернике. Богатый воздух, щедрый на кислород, то и дело накатывался волной на легкие, оставляя там частичку своей жизненной необходимости, продлевая жизнь как минимум еще на вздох. Иногда я останавливался, наблюдая, как ловкие пальцы Шилы собирали с веток ягоды в небольшое зеленое ведерко. Особенно крупные она закладывала, словно в ломбард, в свои губы. Я любил ее так, что мне и не снилось. Мне снились совсем другие дела. Сон на новом месте всегда был проблемой для меня. Воспоминания, как катушка спиннинга, который я взял с собой и уже успел покидать, разматывались на бесконечные метры жизни, потом сматывались обратно. Маленькая золотая рыбка болталась на поводке. Словно испытывая судьбу, я безжалостно выкидывал ее в пучину, полную хищников и прочих опасностей, не давая ей полной свободы, управляя ею, то и дело подматывая обратно, тем самым возвращая себя на круги своя. Целью всякой человеческой рыбалки было поймать рыбу покрупнее, среди камней и коряг зацепить нечто большое и прекрасное.

      – Ты слышала, как кто-то у соседнего трейлера рыгал с утра? – вырвала неожиданным вопросом меня из чистоты Лапландии Шила.

      – Нет. Я, видимо, уснул на тот момент.

      – Вчера хорошо посидели.

      – Кто?

      – Кто-кто? Мы.

      – А, я все думаю о бедняге, которому было плохо с утра.

      – Что за дурацкая привычка аккумулировать в себе негатив?

      – Ты снова о парне? – засмеялся Артур. Он подошел к березе, которая чудом затесалась среди сосен, и обнял ее.

      – Я тебя сейчас ударю, – замахнулась на меня Шила зеленой улыбкой ведра.

      – Не ревнуй, ягоды рассыплешь. А ежик был классный.