Глубоко. Пронзительно. Нежно. Ринат Валиуллин

плохо слышно.

      – Ладно, во сколько ты будешь?

      – Скоро.

      – Обещай мне не врать.

      – Хорошо. Обещай не спрашивать.

      Артур сделал еще глоток и, не дожидаясь конца матча, оставил трибуны, что завороженно гоняли глазами на чужом газоне мяч. «Надо ехать, чтобы не попасть в грозу». Никто, кроме бармена не заметил, что я ушел из команды. Он дежурно улыбнулся мне вслед: «Незаменимых нет, но есть запасные».

* * *

      На небе пробка из облаков, оно затянуто, будто не небо, а вещмешок, в который сложили город. Уже несколько дней, как зима перелила Неву в стеклянный графин. Холодный пронзающий ветер заставляет многих ненавидеть свою работу и сильнее любить дом. Чувства тоже придерживаются баланса. Дома тепло, дома сон, дома чай. Чай пить одному не хотелось. Хочешь узнать, как человек действительно относится к тебе, разбуди его. Я начал обнимать жену. Она не реагировала, тело ее спало в обнимку с душой. Я быстро сдался и оставил свои ласки, откинул одеяло, сел на кровать, пытаясь попасть ногами в тапочки. Когда я встал, чтобы выйти из комнаты, дверь скрипнула голосом жены:

      – Не выходи из комнаты. Надень трусы.

      – А кто там?

      – Бродский, шутка. Просто не хочу, чтобы ты уходил. Не выходи из спальни… и я останусь.

      – Ты определись, кого больше любишь, Бродского или меня.

      – Прямо сейчас? Для этого тогда мне как минимум придется проснуться и выйти из комнаты.

      – А как максимум?

      – Вернуться с кофе.

      – Так вот о чем было стихотворение?

      – Мне кажется, там речь шла не о двери, а об окне.

      – Не выходи через окно, разбудишь город, – улыбнулся я строфой. – Я чай сварю. Хочешь?

      – Все-таки ты хочешь выйти?

      – Ради тебя. Так ты будешь чай или нет?

      – Я не знаю.

      – Чего не знаешь? – нашел я под одеялом ее пятки и стал щекотать.

      – Зачем люди лезут в горы? – сквозь смех процедила Шила.

      – Чтобы посмотреть на себя сверху. К чему это ты?

      – Горы снились, – поджала под себя ноги жена так, чтобы я их не достал.

      – Может, в прошлой жизни ты была альпинисткой, – все еще рыскали мои руки под одеялом в поисках ее щиколоток.

      – Скалолазкой, скорее.

      – Не вижу разницы, – не находили мои ладони ничего, кроме пустоты.

      – Не мудрено. Ты вообще женщин не замечаешь, – смеялась Шила.

      – После того, как женился.

      – Ладно, неси чай. Только черный.

      – С чабрецом?

      – С бергамотом.

      – Бергамот мне все время напоминает бегемота или по крайней мере его родственника.

      – Бергамо – это город в Италии.

      – Ну, давай, расскажи мне еще, что там жил Труфальдино, что слуга был смышленым малым, что служил сразу двух господам.

* * *

      – Уважаемые дамы и господа, просьба не волноваться, наш самолет совершит вынужденную посадку в одном из живописнейших уголков Германии, в долине реки Рейн. Мальчики – налево, девочки – направо.

      Все почувствовали внутри себя, что самолет продолжал снижаться. Самые отчаянные улыбнулись