Желание странного (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

пора ехать.

      – Поэтому я и тороплюсь, – возразил Виктор.

      – Ну, нет, я так не люблю. Так только кошки… Как там мои шмотки?

      Виктор протянул руку и потрогал ее платье и чулки, развешенные на обогревательной решетке. Все высохло.

      – Куда ты спешишь? – спросил он.

      – Я же тебе говорила. К Росшеперу.

      – Что-то я ничего не помню. Что там с Росшепером?

      – Ну он же повредился, – сказала Диана.

      – Ах да! – сказал Виктор. – Да-да, ты что-то говорила. Откуда-то он там вывалился. Здорово расшибся?

      – Этот дурак, – сказала Диана, – решил вдруг покончить с собой и выбросился в окно. Кинулся, как бык, головой вперед, проломил раму, но забыл при этом, что находится на первом этаже. Повредил коленку, заорал, а теперь лежит.

      – Что это он? – равнодушно спросил Виктор. – Белая горячка?

      – Что-то вроде.

      – Подожди, – сказал Виктор. – Так это ты из-за него два дня ко мне не приезжала? Из-за этого вола?

      – Ну да! Главный врач мне приказал с ним сидеть, потому что он, то есть Росшепер, без меня не мог. Не мог и все тут. Ничего не мог. Даже помочиться. Мне приходилось изображать журчание воды и рассказывать ему про писсуары.

      – Что ты в этом понимаешь, – пробормотал Виктор. – Ты вот ему про писсуары излагала, а я тут мучился один, тоже ничего не мог, ни строчки не написал. Ты знаешь, я вообще не люблю писать, а последнее время… Вообще жизнь у меня последнее время… – Он остановился. Какое ей дело? – подумал он. Спарились и разбежались. – Да, слушай… Когда, ты говоришь, Росшепер сверзился?

      – Третьего дня, – ответила Диана.

      – Вечером?

      – Угу, – сказала Диана, грызя печенье.

      – В десять часов вечера, – сказал Виктор. – Между десятью и одиннадцатью.

      Диана перестала жевать.

      – Правильно, – сказала она. – А ты откуда знаешь? Принял его некробиотическую телепатему?

      – Подожди, – сказал Виктор. – Я тебе сейчас расскажу кое-что интересное. Но сначала – а ты что делала в этот момент?

      – Что я делала?.. А, да. Я в тот вечер, помнится, психанула. Мотала я бинты, и вдруг такая тоска на меня навалилась, как головная боль, хоть в петлю. Сунулась я мордой в эти бинты и реву, да как реву! – в три ручья, с детства так не ревела…

      – И вдруг все прошло, – сказал Виктор.

      Диана задумалась.

      – Да… Нет… Тут вдруг Росшепер как заорет на улице, я перепугалась и выскочила.

      Она хотела сказать еще что-то, но в дверь застучали, рванули ручку, и голос Тэдди прохрипел из коридора: «Виктор! Виктор, проснись! Открой, Виктор!» Виктор замер с бритвой в руке. «Виктор! – хрипел Тэдди. – Открой!» – и бешено вертел дверную ручку. Диана вскочила и повернула ключ. Дверь распахнулась, ворвался Тэдди, мокрый, растерзанный, и в руке у него был обрез.

      – Где Виктор? – хрипло рявкнул он.

      Виктор вышел из ванной.

      – Что такое? – спросил он. У него заколотилось сердце. Арест… Война…

      – Дети ушли, – тяжело дыша, сказал Тэдди. – Собирайся, дети