Желание странного (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

сидело несколько человек. Над толпой висел глухой гул, иногда раздавались пронзительные выкрики.

      Все попрыгали из кузова, и Виктор сразу потерял из виду Диану и Тэдди, вокруг были только незнакомые лица, мрачные, ожесточенные, недоумевающие, плачущие, кричащие, с закаченными в обмороке глазами, оскаленные… Виктор попытался пробиться к воротам, но через несколько шагов безнадежно увяз. Люди стояли плотной стеной, никто не желал уступать своего места, их можно было толкать, пинать, бить, они даже не оборачивались, они только втягивали головы в плечи и все старались просунуться вперед, вперед, ближе к воротам, ближе к своим детям, они вставали на цыпочки, они тянули шеи, и ничего не было видно за колышащейся массой капюшонов и шляп.

      – Господи, за что? В чем согрешили мы, господи?

      – Сволочи! Давно надо было вырезать. Говорили же умные люди…

      – А где бургомистр? Какого черта он делает? Где полиция? Где все эти толстобрюхие?

      – Сим, меня сейчас задавят… Сим, задыхаюсь! Ох, Сим…

      – В чем отказывали? Чего для них жалели? От себя кусок отрывали, ходили босяками, лишь бы их одеть-обуть…

      – Напереть всем разом – и ворота к черту…

      – Да я его в жизни пальцем не тронула. Я видела, как вы своего-то ремнем гоняете, а у нас дома и в помине такого не было…

      – Видал пулеметы? Это что же, в народ стрелять? За своих-то детей?

      – Муничка! Муничка! Муничка! Муничка мой! Муничка!

      – Да что это, господа? Это же безумие какое-то! Где это видано?

      – Ничего, легионеры им покажут… Они с тылу, понял? Ворота откроют, тут мы и поднапрем…

      – А ты пулеметы видел? То-то и оно…

      – Пустите меня! Да пустите же вы меня! У меня же дочка там!

      – Они давно собирались, я уж видела, да боязно было спрашивать.

      – А может, и ничего? Что же они, звери, что ли? Это же не оккупанты все-таки, не на расстрел же их повели, не в печи…

      – В кр-р-ровь, зубами рвать буду!..

      – Да-а, видно, совсем уж мы дерьмом сделались, если родные дети от нас к заразам ушли… Брось, сами они ушли, сами, никто их не гнал насильно, брось…

      – Эй, у кого ружья есть? Выходи! У кого ружья есть, говорю? Выходи ко мне, давай сюда, вот он я!

      – Это мои дети, господин хороший, я их породил, и я ими распоряжаться буду как пожелаю!

      – Да где же полиция, господи!..

      – Надо телеграмму господину президенту! Пять тысяч подписей – это вам не шутка!..

      – Женщину задавили! Подвинься, говорю, сволочь! Не видишь?

      – Муничек мой! Муничка! Муничка!

      – Хрен от этих петиций толку. У нас петиций не любят. Дадут этой петицией тебе же и по мозгам…

      – Открывай ворота, так вашу перетак!.. Мокрецы паршивые! Гады!

      – Ворота!

      – Ворота отворяй!

      Виктор полез назад. Это было трудно, несколько раз его ударили, но он все-таки вырвался, пробился к грузовику и снова забрался в кузов.