Смута. Письма самозванки. Владислав Клевакин

псы не пугали его. Даже больше забавляли.

      – Казаче! – радостно воскликнула девка-кабатчица, едва увидев Зыряна на пороге.

      Она одернула сарафан и поправила волосы.

      – Думала, забыл ты про меня.

      Зырян помотал головой.

      – Проходи, казаче! – Девка широко распахнула двери.

      В кабаке было пусто.

      – Одна я, – пролепетала, смущаясь, девка. – Батя за товаром уехал. Меня присматривать оставил.

      Зырян содрал шапку с головы. Ему показалось, что с того момента, как он отправился в лавру, девка еще больше расцвела, зарумянилась, заколосилась, словно рожь. И сарафан на ней был новый с вышивкой диковинной. В волосы вставила гребень с жемчужными бусинами.

      Зырян смущенно присел на лавку. Деревянные ножки скрипнули под весом казака. Девка накрыла на стол и уселась напротив.

      – Ах, казаче… – Она сложила руки в замок и склонила голову.

      – Зырян я! – буркнул казак.

      Девка улыбнулась и смущенно опустила глаза. Зырян ухмыльнулся. В этот раз кабатчица была более покладистой. Еды принесла, а чем платить будет казак, и не спросила. Зырян полез в кошель и кинул на стол две монеты.

      – Не надо, казаче! – смущенно прошептала девка. – За так накормлю, напою. Люб ты мне.

      Зырян чуть не подавился.

      – С чего такая милость? – непонимающе пробурчал он.

      – Кабы я сама знала, – прощебетала она. – Видимо, сама Богородица тебя в кабак наш за руку водит.

      – Не надобно за руку, – рассмеялся Зырян.

      Он сгреб с тарелки куриную ногу и погрузил в нее зубы. Мягкое сочное мясо расплылось по рту.

      – Возьми капусточки кислой, молодец мой, – рассмеялась девка, наблюдая, как казак деловито и мастерски пережевывает мясо.

      Казак покивал головой и кивнул на кружку. Мария плеснула в кружку горькую. Отправив мясо в желудок, Зырян ловко ухватил одной рукой кружку, а другой захватил щепоть капусты с глиняной тарелки.

      – Оголодал ты совсем, – сочувственно произнесла Марья.

      Зырян, отправив содержимое кружки и капусту в рот, кивнул и буркнул:

      – Где только служба царская меня не носила. Думал, уж пропаду.

      Девка-кабатчица переплыла на другую сторону стола и села напротив Зыряна, наблюдая, как голодный казак поглощает кабацкий харч.

      – Скажи мне, казаче, – Марья сложила руки и опустила на них тонкий подбородок.

      Зырян отодвинул тарелку и пристально уставился на девку.

      – Чего сказать-то?

      Марья улыбнулась.

      – Оставайся у меня, пока батька не приехал, – предложила девка.

      Глаза Зыряна округлились, и шапка сползла на левое ухо.

      – А что люди скажут? – буркнул недовольно казак.

      – А что тебе люди? – Марья закусила уголок платка. – Скажу, что наняла тебя для охраны.

      Девка смутилась, но глаз с казака не свела.

      – Куда ты теперь, казаче?

      Зырян вынул куриную кость из зубов.

      – Вытащу друга из лагеря самозванца, а потом, может, на Дон, домой подамся.

      Нежные руки девки-кабатчицы