Я, бабушка, Илико и Илларион. Нодар Думбадзе

гудеть и светиться неярким светом.

      Потом все успокоилось, улеглось по своим местам. Я зажмурился, а когда вновь открыл глаза, понял, что приступ опьянения прошел.

      Потом я помню, как встал дядя Лукайя, как он направился к двери, как из соседней комнаты вышла тетя Варвара, подсела ко мне и положила на колени две чурчхелы и как я поцеловал ее в морщинистую щеку. Потом вернулся дядя Лукайя со свернутой черной лентой в руке. Он подошел к камину, опустился на колени, с минуту колебался и вдруг бросил сверток в огонь. В комнате вдруг потемнело. Прошла секунда, другая, третья, сверток постепенно стал воспламеняться, потом вспыхнул, озарив комнату. Я увидел, как улыбался Анатолий, как текли слезы по щекам тети Варвары и как дрожали руки у дяди Лукайи.

      …Мы вернулись домой поздно. Тетя сидела у камина, читала книгу. Я и Анатолий были с ног до головы в снегу, однако холода не чувствовали: выпитое вино все еще согревало нас. Увидев нас, тетя отложила книгу, подбросила в огонь дрова и поставила перед камином два трехногих стульчика.

      – Идите к огню! – позвала она.

      Шатаясь, я подошел к камину, опустился прямо на пол и положил голову на колени тети.

      – Что с тобой? – спросила она.

      – Я пьян, тетя!

      – Где вы были?

      – Анатолий тоже пьян, тетя!

      Анатолий, хватаясь за стену, кое-как добрался до камина, плюхнулся на стульчик, взял руку тети и погладил ее. Тетя осторожно высвободила руку и посмотрела на меня.

      – Он пьян, тетя!

      Анатолий опять взял руку тети, но я не обратил ни это внимания. Меня разморило от тепла и захотелось петь.

      – Ложись-ка лучше спать, завтра тебе в школу! – сказала тетя.

      Драные ботинки,

      Рваное пальтишко,

      В школу мне не хочется —

      Вольный я мальчишка! —

      пропел я в ответ и закрыл глаза.

      – Мария, моя Мария… – донесся до меня сквозь дрему голос Анатолия. Я приподнял голову.

      Анатолий нежно гладил тетю по волосам и приговаривал:

      – Ты прости меня, Мария… Добрая моя, милая Мария… Отыскал-таки тебя… Мария моя… А где девочка? У мамы?.. Слава богу, конец всему… Конец скитаниям… Теперь мы всю жизнь будем вместе… А нашего села больше нет, Мария. Сожгли его немцы. Дотла. Никого там не осталось. Ни живой души… Где ты была, Мария? Измучилась, бедная моя. Как девочка и мама? Теперь все! Конец нашим мукам…

      Тетя осторожно отвела руку Анатолия.

      – Меня зовут Кетеван, – сказала она тихо.

      – Нет, ты – Мария. Такая добрая, такая красивая. Скажи, ты ведь Мария?

      – Я – Кетеван…

      Анатолий долго и пристально всматривался в тетю, потом снова начал:

      – Я уйду. Я уже могу ходить и воевать могу. Я дойду до края света, а тебя найду, Мария…

      Он закрыл лицо руками и заплакал.

      Я и тетя кое-как уложили Анатолия. Он скоро успокоился и заснул.

      Я лежу с открытыми глазами и думаю. Хмель выветрился из головы. Сон не идет.

      – Тетя! – зову я.

      Тетя молчит.

      – Тетя, не спится