Мой дом – бесконечность. Дмитрий Владимирович Щедровицкий

людей, забывающих имя.

      Здесь утром пируют под каждым кустом,

      А к вечеру многие спать остаются,

      И галки на выцветшем зданье святом

      Сквозь дождь еле слышный над ними смеются.

      Задушенный проводом, спит Монастырь,

      И в памяти слов распадаются звенья,

      И тенью выходит звонарь на пустырь —

      На полный до края обид и забвенья.

      …Ион тут сидел, забываясь, лечась,

      И пил эту смесь униженья и боли,

      И было страданье его – только часть

      Огромной, как небо, всеобщей недоли.

      И вдруг он увидел старушек – они

      Одна у другой отнимали бутылки,

      Валявшиеся, куда ни взгляни,

      Ругаясь до самозабвения пылко.

      И все же прервать не могли тишины:

      Крутой колокольни колонки и дверцы —

      Как тайна безропотно-нищей страны,

      До дня отомщенья хранимая в сердце.

      И день воссиял. Он поднялся – и шел,

      Проулком, землею и небом довольный.

      Был издали виден ему хорошо

      Сверкавший на башне рассвет колокольный.

      1977

* * *

      В безродный ум, закрытый наглухо,

      С попутным воздухом, нечаянно,

      Ворвутся луговые запахи —

      И память отомкнут начальную,

      И детство шаткое раздвинется,

      И век слепой, и пост коричневый,

      И строй тревожных башен Вильнюса,

      И смерть сырая и фабричная.

      И звезд смешенье. И рождение

      В стране, где ясень – словно заговор.

      Мысль умерла. И только тень ее

      Древесными цветет зигзагами.

      Себе я выберу в товарищи

      Во тьму вещающего Одина —

      И пряный запах, раскрывающий

      Безмерный мир, в порыве пройденный.

      1978

* * *

      Сложившись вдвое, птицы падали,

      Теряя слух, теряя вес,

      В твою расколотую надвое

      Тарелку свадебных небес.

      Мой взгляд следил крушений крошево,

      Набеги океанских орд

      На город черный, властно брошенный

      Ветрами смут на смертный одр.

      Морской народ, звеня колючками,

      С червонных чащ сдирал кору.

      С далеких звезд сходили лучники —

      Двенадцать братьев на пиру.

      1978

Свет из окон

      <Из цикла>

<1>

      …И время, пойманное в клетку

      Просветов меж ветвей древесных,

      Поет по-грустному и редко

      Обрывки песен неизвестных, —

      То звуков разноречье зимних,

      То жарких листьев стрекотанье,

      То память в непробудных ливнях

      Бежит от перезревшей тайны.

      Но влажный вкус ее малинный

      И вспоминается, и манит,

      И возвращаешься с Неглинной —

      Насквозь – вечерними домами,

      А в них стирают и рисуют,

      Растят детей и орхидеи,

      И видят улицу косую

      Из окон древней Иудеи.

      А ты идешь – тебя не знают

      Ни зеркала, ни коридоры,

      Но время – лестница