Сирена. Михаил Волконский

он заметил человека в партикулярном платье, который стоял и оглядывался по сторонам, как будто поджидая кого-то. Цвет его лица был более чем смуглый, почти темно-коричневый.

      Кирш подошел к нему, вежливо приподнял шляпу и не без некоторой запинки спросил, стараясь сделать это как можно учтивее:

      – Я имею честь говорить... то есть вижу перед собой, вероятно, одного из придворных арапов?

      Он никогда не разговаривал с придворными арапами и решительно не знал, как следует вести себя с ними.

      Арап внимательно глянул на него своими черными, как уголь, глазами и, точно прочтя его мысли, ответил:

      – Да, я – придворный арап Мустафа.

      – Вас-то мне и нужно! – вырвалось у Кирша.

      Мустафа снова оглядел его.

      – Если вам нужно меня, – ответил он, – то, значит, вы, должно быть, тот, которого я жду.

      По всей видимости, Кирш разговаривал именно с тем лицом, к которому у него было поручение от маркиза де Трамвиля, но он все-таки не пожелал так сразу отдать ему письмо, не убедившись окончательно, что оно попадет по назначению.

      Кирш помнил, что Трамвиль настаивал еще на пребывании сегодня в Петербурге государя.

      – Если вы меня ждете, – сказал он арапу, – то, очевидно, знаете, с чем я пришел к вам.

      – С письмом, – ответил Мустафа, добродушно улыбаясь и как будто одобряя этой улыбкой осторожность Кирша.

      Тот поднял было руку к карману, где у него лежало письмо, но потом вдруг опустил ее и спросил:

      – А государь сегодня провел ночь в Петербурге?

      Арап ответил не сразу. Он выждал некоторое время, как бы раздумывая, и потом проговорил:

      – А вам было сказано, что он должен провести ночь здесь?

      – Да.

      – В таком случае и я вам могу сообщить, что государь, действительно, в настоящее время находится здесь, во дворце, но приехал сюда вчера из Петергофа инкогнито. Об этом никто не должен знать.

      Это было сказано так, что Кирша невольно взяло сомнение, правда ли это. С какой стати было приезжать императору в свою столицу инкогнито, когда он мог посетить Петербург совершенно открыто?

      «Врешь ты, черномазый», – подумал он, поглядев на арапа.

      Мустафа, словно поняв это, но нисколько не смутившись, вскинул плечами и сказал:

      – Впрочем, пребывание здесь государя совсем не важно для вас. На письме должны стоять вместо адреса пять латинских литер: «J. Н. В. М. L.» Если у вас письмо с этими литерами и вам велено передать его придворному арапу Мустафе, чтобы он отнес его, куда следует, то не сомневайтесь дальше и давайте мне письмо, потому что я – Мустафа.

      Арап оказался хорошо осведомленным. На письме, которое лежало в кармане Кирша, стояли вместо адреса названные Мустафой литеры: «J. Н. В. М. L.»

      Это убедило Кирша. Он вынул письмо и отдал его.

      – Мне нужен ответ, – заметил он при этом.

      – Я вам принесу его, – кивнул головой Мустафа.

      – Мне ждать вас здесь, на улице?

      – Зачем на улице?