Честь и доблесть. Андрей Анпилогов

Нотр – Дам, наша краса и гордость – Собор Парижской Богоматери, Нотр-Дам-де-Пари! – сказал Гастон возвышая голос и показывая рукой по левую сторону моста.

      Я увидел удивительно красивое и воздушное сооружение, наполовину скрытое утренним туманом. Этот собор, казалось, спустился с небес…

      Охранники были у моста, но не обращали на нас внимание.

      Мы поехали вдоль правого берега. На реке плыли несколько больших лодок с живой домашней птицей, с бочками, с древесиной…

      Мы ехали по вымощенной булыжником площади. Попадались редкие экипажи.

      – Женщины у нас в одиночку не ходят – много грабителей и насильников, – сказал Гастон.

      Очень скоро перед нами открылся большой крытый рынок.

      – Нам нужен ювелир, – сказал я.

      Гастон остановился на минуту, что-то вспоминая, и тронулся в левом направлении от центрального входа. Покупателей было гораздо меньше, чем торговцев, и торговцы общались с покупателями через широкие прилавки – до двух метров…

      Мы подъехали к ювелирному ряду. Здесь, в изобилии были развешаны перстни на проволоке, броши, браслеты, колье, дамские кинжалы с драгоценными камнями…

      Продавцы начали нам улыбаться и расхваливать свой товар и свои цены.

      Гастон спешился у самой большой и богатой по ассортименту лавки.

      Я спешился следом и сказал ему негромко, на хорошем французском языке, чему Гастон, как казалось, не удивился:

      – Скажи ювелиру, что эти украшения из древнего Египта и стоят они больших денег, но, так, как нам нужны быстрые деньги, то мы готовы уступить эти ценные вещи за половину их настоящей стоимости…

      Он молча кивнул и заговорил с торговцем.

      Я снял рюкзак, поставил его на край прилавка и вытащил из него пластиковую прозрачную коробку с блёснами.

      Ювелир с огромным интересом взирал на мой рюкзак, на мои действия, и на саму коробку. Я открыл её двумя эффектными щелчками и ближе подвинул к ювелиру. Его глаза удивительным образом расширились до невероятных размеров, и чуть было не вылезли из своих орбит.

      Мои блёсна сверкали гораздо ярче развешанных здесь брошек и перстней.

      Как я и предполагал, ювелир клюнул на спиннербейт с двумя лепестками с голографическими наклейками на них, с силиконовой юбкой ярко-ядовитой расцветки, и крючком в виде головы рыбки с изумрудными глазками.

      Торговец вытащил спиннербейт из коробки и вертел его в руках в полном восхищении.

      Я взял у него спиннербейт, наколол его на камзол, и слегка встряхнул плечами… Силиконовая юбка пришла в движение. А лепестки издали мелодичный звук…

      Затем я вырвал крючок из камзола, закрыл один лепесток ладонями с двух сторон и поднёс его ближе к ювелиру: лепесток ярко светился в темноте зелёным светом.

      Восторгу ювелира не было предела…

      – Дам два золотых, – сказал он, не выпуская наживку из своих цепких рук.

      Я посмотрел на Гастона.

      – Пять золотых и эта прелесть твоя, – заявил сержант, пронзая торговца взглядом своих чёрных глаз.

      – Три,–