Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова. Гомер

смертоносную.

      Что и делает он: отпускает.

      Только Афина стрелы́ быстрее.

      Раз – и переместилась мгновенно: подле того она оказалась, в кого стрела мчится. То ли царя Менелая в бок подтолкнула, то ли спугнула стрелу как-то, но, чуть-чуть изменив направление, попадает та в золотую пряжку на широком поясе, стягивающем доспехи. А это уже двойная защита.

      Пряжку расколола и в броне застряла, поранив кожу несильно. Всё как Афиной задумано. Получилось весьма выразительно: царь Менелай – пошатнувшийся, но на ногах, из него стрела торчит, и кровь из-под брони по ногам стекает.

      Как закричит Агамемнон: убили брата!

      Стал он прощения просить за то, что заключил этот мир нелепый. А Менелай говорит: да вроде жив я. Повезло, что в пряжку стрела. Ещё не умер. Что же это было такое? Как же это можно себе представить?

      Врачевателя привели.

      Так бы мог рассказать Махаон, врачеватель.

      …Что умею, то умею. Я же сын отца моего, а мой отец – Асклепий. Наш с братом отец мог мертвецов воскрешать, мы с братом так не умеем. Но много знаний он нам передал, а сам научился всему от кентавра Хирона, тот уж знал всё на свете… Что касается царя Менелая, жизни его угрозы нет. Случай счастливый, могло быть хуже. Первым делом я вынул стрелу. Потом с него сняли царские латы, и я осмотрел рану. Потом, к ране губами прильнув, высосал достаточно крови. Врачевательной присыпки не пожалел. Раненому на глазах становилось лучше.

      Миру, разумеется, пришёл конец. Пока Махаон лечил Менелая, пока ахейцы терзались гневом, пока угрожали они вероломной Трое, троянцы сами, недолго думая, пошли в наступление.

      Агамемнон обходил войска. Приветствовал тех, кто изготовился к битве. А тех, кто отлынуть хотел (были такие), грозно ругал и стыдил.

      Вот Идоменей отважных критян построил. Слава царю Крита!

      Вот оба Аякса, буйные головы, в бой повели грозные тучи народу. Слава Аяксу Теламониду, Аяксу Великому, царю Салами́на! Слава Аяксу Оилиду, Аяксу Малому, царю Локриды!

      Вот Нестор, мудрый старец, колесницы выстраивает в три ряда, каждый поручая военачальнику, облечённому его доверием. Слава царю Пилоса!

      Зажигательные речи произносит Агамемнон, возжигая в сердцах боевую радость.

      Но не всеми доволен он. Иные отчего-то медлительны.

      Менесфей никуда не торопится. Больше бодрости, царь афинский!

      Одиссей пререкаться надумал. Не сейчас, не сейчас, царь Итаки!

      Диомед, ты ещё ничего не знаешь? Осмотрись – и вперёд, царь Аргоса!

      И началось.

      Волнам прибоя подобны толпы вперёд устремившихся.

      Троянцев союзное войско кричит на всех языках.

      Молча, сжав зубы, идут ахейцы.

      Этих побуждает Афина, ненавистница Трои. Тех – троянцев – Арес, бог войны. С ним Страх и Ужас – Фобос и Деймос – приходят. Сестра его Распря, она же Эрида, разрослась до небесных высот и всё охватила, объяла.

      Копья, кожа щитов, сила мускулов,