Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова. Гомер

твоим!.. Ну иди же, иди!..

      Елена забыла о ткацком станке, быстро пошла, почти побежала, с каждым шагом всё больше волнуясь, – за ней торопились служанки. Это Ирида её так взволновала умело, и не только словами, но излитием в душу непосредственно сильного чувства – по дому, по прежнему мужу, по той стороне…

      Над крепостными воротами поднялась на башню Елена. Здесь уже были великие старцы, полководцы давних времён и с ними Приам, её царственный тесть, владыка Трои.

      Взоры все на неё обратили, когда она подходила.

      Говорили негромко старцы друг другу: вот и она, вот и она, красота невозможная – да, за такую нельзя войне не начаться, а всё-таки было бы лучше ей назад возвратиться – за море, гибель от нас отвела бы…

      Не столько слышит те голоса Елена, сколько угадывает, о чём толкуют. А царь Приам сажает рядом с собой на скамью, «дитя моё» ей говорит.

      Так потом могла бы рассказать Елена.

      …Села я рядом с ним и от него слышу: нет, говорит, на тебе вины никакой. Значит, дитя моё, так богам угодно – свести на жестокой войне народы. Лучше поведай мне, кто там – медные доспехи на солнце сияют, это же предводитель войска – царь, не иначе? Как его имя?

      …Атрид Агамемнон, царь царей в просторах Эллады. Моего прежнего мужа доблестный брат.

      …А про того расскажи – он ростом пониже, но широкоплеч и, вижу, могуча грудь у него. Овна мне он напомнил – ходит неспешно между рядами, и послушно стадо ему.

      …Одиссей, сын Лаэрта, он царь Итаки. В хитроумии нет ему равных.

      …А этот? Самый высокий, самый, вижу, могучий – да он почти великан!

      …Аякс Теламонид. Саламинцев предводитель. Мой двоюродный брат. Частым гостем был в доме у нас, друг Менелая…

      Так узнавала я многих.

      Про Менелая не спрашивал – за что ему благодарна. А впрочем, ясно и так было всем, кто Менелай.

      Кого не видела, братьев своих единоутробных – Кастора и Полидевка. А всё искала глазами.

      Не знала, что нет их в живых.

      Договорённость следовало скрепить клятвой.

      Жертвенных животных вывели на середину поля. Вынесли священное вино в козьих мехах, чашу и кубки.

      Агамемнон готов был воздать богам со стороны ахейцев.

      Идей, вестник царя Приама, воззвал к своему владыке – выйти за стены града и принести клятву.

      Сын ли его погибнет, Менелай ли, напротив, уступит Парису, что бы ни стало, чем бы ни закончилось единоборство, народы ныне заключают дружбу – троянцам останется Троя, ахейцы возвратятся домой.

      Ворота открылись, и выехал Приам на колеснице. И скоро ступил между войсками на землю.

      Провозвестники с обеих сторон смешали вино в сияющей на солнце чаше. Вожди совершили рук омовение. Им раздали шерсть от длинных кудрей, срезанных с голов приносимых в жертву овнов, – дабы сильнее ощутил каждый к великой клятве причастность.

      Агамемнон, готовый заклать жертвенных овнов,