Каждый дар – это проклятие. Кэролайн О’Донохью

сажусь на скамейку перед пианино и прикасаюсь к клавишам, презирая себя за слабость, но не в силах избавиться от этого чувства. Я занимаю чужое место. На моем месте должна была находиться Хэвен. Не моя вина, что на меня взвалили задание, для которого я слишком молода.

      Я как будто угодила в глубокую яму с крутыми стенами и никак не могу выбраться из нее. Всякий раз, как я тянусь вверх, в руках у меня остаются только комки грязных рассуждений.

      И тут я ощущаю запах дыма.

      Я вздрагиваю и принюхиваюсь, словно ищейка. Только бы не очередной пожар. Только не сегодня, когда и без того много всего произошло. Нет, это сигаретный дым, доносящийся откуда-то сверху.

      Я поднимаюсь вслед за ним наверх и вижу Аарона в той же позе, в какой мы с Ро застали его несколько ночей назад. Он высунулся из окна и курит, держась за металлические трубы, которые ранее удерживали упавшие доски лесов.

      – Что, тоже не спится? – спрашивает он.

      – Не спится.

      – Ро внизу?

      – Нет.

      – А, ну тогда я в безопасности.

      – Да ладно, вы же помирились.

      – Ну, это как он скажет, – пожимает плечами Аарон.

      Странно, но слово «он» по отношению к Ро кажется мне каким-то чужим.

      – Теперь он «они». Ну, там эти дела с местоимениями.

      Аарон некоторое время размышляет над этим.

      – Ну, как они скажет. Или скажут, – поправляет он.

      – А можно мне тоже сигарету? Пожалуйста.

      Я не курю, но сейчас мне так плохо, что я готова попробовать что угодно, лишь бы мне стало чуточку лучше.

      Он протягивает мне пачку. Я беру сигарету и, прислонившись к оконной раме, неловко закуриваю.

      – Фу, противно, – говорю я, но не перестаю курить.

      – Ну, и что же тебя беспокоит, раз ты не можешь заснуть?

      – Мы с девочками ходили сегодня на вечеринку. И это снова произошло. Я разозлилась на одну девочку, и та на время ослепла.

      – Что? Ты серьезно?

      Я благодарна ему за искреннее недоверие. Фиона с Лили отнеслись к этому настолько равнодушно, что у меня возникло ощущение, будто я схожу с ума. Может, они не видели глаз Холли, как видела их я. Может, из-за темноты и суматохи у них не было времени как следует рассмотреть их.

      – Да, – киваю я. – Я поругалась с ней, и ее глаза побелели.

      Аарон поднимает голову и пристально смотрит на меня. Глаза у него голубые, с мельчайшими ржаво-коричневыми пятнышками возле зрачков. Я чувствую, как его взгляд переходит с одной моей черты на другую: с глаз на нос, с носа на рот. Он смотрит на меня так долго, что сигарета едва не обжигает ему пальцы.

      – Что? – спрашиваю я и внезапно осознаю, что мы здесь одни в столь поздний час. Что все, что произойдет между нами, останется только между нами. И у меня вдруг проскальзывает мысль, что может что-то произойти. И я даже смогу спровоцировать это.

      Это как катастрофа, которую ты представляешь только потому, что она возможна. Например, представляешь, как выбрасываешь