Каждый дар – это проклятие. Кэролайн О’Донохью

кажется, ты меняешься, – говорит он наконец. – Как будто с тобой что-то происходит.

      Я отступаю назад, ударяясь ногой о стол.

      – В каком смысле?

      – Не знаю точно. Вот почему я тебя так рассматривал. Может, потому что я уезжал на некоторое время, и потому я единственный это замечаю. Остальные находились рядом с тобой. Или, может быть, потому что я тоже сенситив. Не знаю. Но что-то изменилось в тебе. Радикальным образом. Что-то внутри тебя.

      Я инстинктивно прикрываю руками туловище, будто Аарон обсуждает мое тело.

      – Нет, не в теле. Я имею в виду… твои атомы. Ты та же самая, но как бы молекулярно другая.

      – Ты меня пугаешь.

      Он говорит все это с такой уверенностью, что в животе у меня зарождается паника и поднимается вверх, прожигая внутренности.

      – Вот почему я не хотел об этом говорить.

      – И поэтому смотрел на меня как… как насильник?

      – О боже, ты можешь просто…

      Тут мы оба замолкаем. Слышится шум, похожий на возню какого-то животного, из другой части здания. Снизу.

      В отличие от того случая, когда мы с Ро слышали шаги Аарона, эти звуки более резкие и печальные. Навевающие скорбь. Звуки горя.

      – Кто-то рыдает, – говорит Аарон.

      Мы выходим на площадку, прислушиваясь.

      – Это женщина, – шепчу я.

      У нее странный, тяжелый тенор – голос человека, который долго плакал и не знает, как остановиться.

      Мы спускаемся по лестнице и оказываемся у двери класса 2А. Рыдания доносятся изнутри, просачиваясь сквозь закрытую дверь, латунная ручка которой заметно дрожит от напряжения. Слышно даже, как шурупы дребезжат в своих гнездах, мучительно вибрируя.

      Мы с Аароном обмениваемся взглядами, и я ощущаю странное покалывание, словно напоминание о нашей сенситивности. Ощущение, будто мы испытываем одно и то же. Это не плач настоящего времени. Это некое эхо старых рыданий, которым, пожалуй, уже много лет, – воспоминание, запертое в стенах древнего здания.

      – Ты когда-нибудь имел дело с призраками? – тихо спрашиваю я.

      – Призраками? – шепотом переспрашивает он. – С демонами да, но с призраками… А ты?

      – В этом здании погибла сестра Ассумпта. Она была мощным сенситивом. Может, она вернулась.

      – Я с ней никогда не встречался. Как ты думаешь, она… дружелюбный призрак?

      Я немного размышляю, прежде чем ответить.

      – Наверное. Она была как бы не от мира сего, если ты понимаешь. Добрая, но немного отстраненная.

      – Зато теперь она от мира того, – говорит Аарон, не сводя глаз с дрожащей ручки двери.

      – Ну ладно, заходим, – говорю я и решительно хватаюсь за ручку, готовая одним махом распахнуть дверь и узреть запертый в этом здании дух сестры Ассумпты.

      Когда ожидаешь увидеть призрака, то все, что не призрак, кажется тебе слишком банальным и не впечатляющим. Наверное, поэтому мы с Аароном не реагируем на то место, в которое попали вместо класса 2A. Мы осматриваемся по сторонам. Наши шаги гулким эхом отражаются от стен, будто в музее. Постепенно