Каждый дар – это проклятие. Кэролайн О’Донохью

задумчиво предполагает она.

      – Всего десять штук? Из четырех миллионов?

      Формально в этом разговоре нет ничего плохого, но он одновременно скучный и немного оскорбительный. В конце концов, это не выигрыш в лотерею. Да и сумма взята с потолка. При этом обсуждаемый дом принадлежал женщине, которую все мы знали по крайней мере с тринадцати лет и которая теперь мертва.

      – А Лорна здесь? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.

      – Лорна МакКеон?

      Пришедшие с перекура девочки расселись по спинкам диванов и прислонились к мальчикам, словно ангелочки на картине эпохи Возрождения.

      – Я же не всех подряд сюда приглашала, – слегка высокомерно говорит Холли.

      – Но нас-то ты пригласила? – озадаченно спрашивает Лили.

      – Да эта Лорна какая-то поехавшая, – пренебрежительно говорит Бекки.

      – В каком смысле? – спрашиваю я.

      – А в прошлом семестре она вдруг подсела на всю эту чушь, – машет рукой Бекки в сторону кухни, как будто там находится прошлое. – Ну, помните, когда объявились эти чудилы-девственники.

      – «Братья Целомудрия», – говорим мы с Лили хором.

      – Ну да, все довольно быстро поняли, что они, типа, католические сектанты, но она начала встречаться с одним из них.

      В первый раз за долгое время о «Братьях целомудрия» вспомнил кто-то не из нашего круга. Мы полагали, что о них все уже забыли – отчасти из-за магии «Детей Бригитты», затуманившей воспоминания и чувства.

      Бекки заметно оживляется оттого, что ей уделяют внимание. Причем не только с нашей с Лили стороны, но и со стороны других девочек. Похоже, она считала, что Лорна МакКеон настолько скучна, что никому не будет интересна. Но теперь, когда оказалось, что это не так, плечи Бекки расправляются, голос становится ниже.

      – Мы с ней ездили на одном автобусе, – начинает она обстоятельно. – У нее было две сим-карты, и она сразу меняла их, когда садилась в автобус, и начинала усердно печатать сообщения. Я как-то спросила ее, в чем дело, а она призналась, что у нее есть бойфренд, но родители его не одобряют, потому что он старше. Я спросила, на сколько старше, и она ответила, что на четыре года. Я сказала, типа, «Ого, Лорна, а ты не промах» и спросила, где они познакомились, а она сказала, что в школе.

      Раздается нестройный гул: «Ого», «Не может быть», «Это который из них?», «Который красавчик?» и «А который из них красавчик?».

      – Наверное, это ее заводило, потому что ее родители были строгими и религиозными, – продолжает Бекки. – И наверное, она считала, что нормально врать родителям, если твой парень еще более религиозный. Хотя и сама она стала более строгой с тех пор, как начала встречаться с ним.

      – И что с ней теперь? Она пропала? – спрашивает Холли.

      – Я не говорила, что она пропала. Кто сказал, что она пропала?

      – На этой неделе она не подключалась к занятиям, – отвечаю я. – Я звонила ей домой, а родители вели себя как-то подозрительно.

      Бекки пожимает плечами.

      – Может, она сбежала с ним?

      Разговор переходит на сплетни, различные наблюдения