Время тлеть и время цвести. Том первый. Галина Тер-Микаэлян

просто хотят сделать приятное, – но против встреч его с отцом возражать не стала. Впрочем, они скоро прекратились – рядом с общежитием, где поселился Яхов, устроившийся на работу под Ленинградом, ограбили винный магазин, и его, как бывшего уголовника, немедленно арестовали. Сначала он утверждал, что был в это время в другом месте, но после нескольких допросов сознался и подписал показания. Должен был быть суд, но до него Яхов не дожил – умер от кровоизлияния в мозг, как сообщил Надежде ведущий дело следователь.

      Когда Мишке исполнилось двенадцать лет, пришло время забирать его из интерната и устраивать в другую школу. К этому времени он уже мог кое-как читать, писать и считать до десяти, а внешне выглядел совершенно нормальным мальчиком и очень хорошо рисовал. Надежда откровенно сказала любовнику:

      – Знаешь, Саша, я бы не хотела, чтобы он сейчас жил здесь – боюсь, что ты будешь чувствовать себя неловко.

      К ее удивлению Александр начал горячо возражать:

      – Что ты, Надя, мальчик должен жить с матерью. Сейчас он уже более или менее самостоятелен, и ты можешь устроить его в спецшколу или в ПТУ. А я… – он немного замялся, – я, наверное, скоро должен буду переехать в Москву – меня назначают генеральным директором одного крупного предприятия.

      – В Москву?! – ахнула Надежда. – А как же… как же я… мы… ты ведь говорил, что когда-нибудь… может быть…

      – Все хорошо, малыш, все нормально, – говорил он, целуя ее, – я буду ездить к тебе не реже, чем сейчас – от Москвы до Ленинграда ночь пути или час лету. А что до остального, – он опять замялся, – понимаешь… так получилось, что моя жена ждет ребенка. Я понимаю, я виноват перед тобой, но… не могу же я ее бросить. Тем более, когда у меня такие перспективы, и малейшая тень на моей репутации… Понимаешь, партбюро может просто не дать мне рекомендации на эту должность.

      – Я понимаю, – сказала она грустно, – понимаю и не верю, что ты будешь ко мне приезжать из Москвы.

      Надежда ошиблась – отношения их продолжались еще шесть лет. Она знала, что жена его родила девочку, и он очень привязан к ребенку, поэтому больше никогда не поднимала разговоров о совместной жизни. Осенью шестьдесят седьмого он отправил семью в Болгарию, а сам провел с Надеждой целый месяц в Пицунде. Они сняли комнату на берегу моря как муж и жена – никто не стал проверять их документы и просить брачное свидетельство. Конец октября и ноябрь выдались удивительно теплыми, они купались и загорали до последнего дня отпуска. Держась за руки, уходили туда, где никто не нарушал их уединения – основная масса дачников разъехалась к концу августа, и найти такое место было нетрудно.

      – Скажи мне, Саша, – спросила Надежда, когда они в последний раз, касаясь плечами, лежали рядом на хранящем тепло песке, – мы столько лет с тобой вместе, я знаю, что это для тебя не просто так, но кого же ты любишь по-настоящему – меня или свою жену?

      – Сложный вопрос, – серьезно ответил он, немного подумав, – предположим, что я люблю вас обеих и без вас обеих не могу жить, разве так невозможно? – на его худом лице играла усмешка, голос звучал