Время тлеть и время цвести. Том первый. Галина Тер-Микаэлян

с картинками, лежавшую на столе.

      – Сколько ему, семь? Скоро в школу? – доктор еще раз просмотрел медицинскую карту и повернулся к Надежде – Вам необходимо срочно проконсультироваться со специалистом. Видите ли, ваш ребенок отстает в развитии от своих сверстников. Вы сами с ним занимаетесь? Нет времени? Ясно, обычная ситуация. Надо, обязательно надо вам самой больше уделять внимание мальчику.

      Разговор с доктором ее расстроил, но по возвращении в Ленинград сразу навалилось сразу столько дел и забот, что она добралась до детской поликлиники только тогда, когда Мишке потребовались справки для поступления в школу. Они быстренько пробежались по медицинским кабинетам, где загруженные работой врачи наскоро осматривали мальчика и шаблонно записывали «здоров».

      В конце августа им с Мишкой дали двухкомнатную квартиру, на 8-ой Советской. Не новую – бывшие хозяева, очередники завода, получили жилье в районе новостроек, – но просторную и светлую.

      – Вы довольны? – весело прищурившись, спросил главный, зайдя в ее цех на следующий день после того, как в профкоме выдали ордер. – Завод поможет вам с переездом, – он подержал пальцы Надежды чуть дольше, чем обычно, потом сразу выпустил.

      – Я вам так благодарна, – начала было она, но он прервал:

      – Не мне, не мне, это ваши товарищи решили. Еще вам выделяют деньги от профсоюза на покупку мебели и прочего. А вы – потом, когда уже переедете и обоснуетесь, – зайдите ко мне рассказать, что у вас там и как. Ладно?

      Надежда зашла к нему на следующий день после того, как справила новоселье. Главный говорил по телефону, что-то записывая в календаре, и кивком указал ей на стул напротив себя, сделав знак обождать.

      – И как же вы устроились? – мягко спросил он, когда закончил разговор.

      – Хорошо, спасибо большое, Александр Иннокентьевич. Только не отрицайте, я знаю, что всем обязана вам.

      – А я и не отрицаю, – он обошел стол и, обняв ее за плечи, заглянул в глаза. – На новоселье-то к тебе можно заглянуть? А то ты всех приглашала, а меня – нет.

      Его прикосновение, интонации и это «ты» были более, чем откровенны. Она на миг застыла, словно окаменев, в горле у нее пересохло.

      – Я…

      Но он уже отстранился, и тон его вновь стал простым и по-товарищески веселым:

      – Я загляну к тебе сегодня вечером, ладно? Хочу посмотреть, как вы устроились.

      Надежда кивнула, чувствуя, как внутри от волнения все замерло. По дороге домой в голове ее вертелось все то, что болтали на заводе о семейной жизни главного инженера: женат, но детей нет, хотя оба очень хотят ребенка, и жена где-то лечится. Сама Надежда жену эту прежде видела лишь раз – во время первомайской демонстрации – и тогда невольно восхитилась ее элегантностью и изяществом движений. «Неужели я могу ему нравиться? Но ведь это нехорошо! Господи, что же я делаю?!»

      Дома она долго и пристально разглядывала свое отражение в овальном настенном зеркале, купленном к новоселью. На нее смотрело чистое