Время тлеть и время цвести. Том первый. Галина Тер-Микаэлян

только иногда, вечерами. Тут, знаешь, мало книг, и читать особо нечего, а библия… она даже больше философская книга, чем религиозная, ее за всю жизнь читай – не перечитаешь, – она опасливо взглянула на Надежду, но та уже крепко спала, улыбаясь чему-то во сне.

      Маленькая Оленька заворочала головкой и тоненько пискнула. Варвара Степановна поспешно взяла ее на руки, чтобы перепеленать.

      – Какой же ты будешь, когда вырастешь? – тихо говорила она, перекладывая внучку и целуя крохотные ножки. – Красивой, наверное, умной, да? И никто, спасибо Хрущеву, никогда не отнимет у тебя дочку, как у меня. Сколько мне тогда было – двадцать восемь? Тебе двадцать восемь будет, – она мысленно подсчитала, – в девяносто шестом году. Люди уже на Луну будут летать. Будешь космонавткой, а? – Варвара Степановна виновато покосилась на спящую дочь и совсем тихо добавила: – Пусть Бог сохранит тебя и твоих детей, радость моя.

      Глава вторая

      Андрей и Виктория Воскобейниковы внешне разительно походили друг на друга – высокие, синеглазые со светлыми волосами. Лбы у обоих слегка выдавались, и от этого головы казались чуть наклоненными вперед – так бывает, когда человек донельзя захвачен рассказом собеседника. У большинства преподавателей при взгляде ни них радовалась душа, и мелькала блаженная мысль: «Надо же – кто-то все-таки интересуется моим предметом!» Поэтому, наверное, брат и сестра, как правило, были на хорошем счету – и в школе, и в институте.

      Мудрый не по годам Андрей рано узнал силу своего обаяния. Однажды, когда им было лет по десять, он похвастался сестре:

      – Я вообще могу сделать так, что все у меня по ниточке плясать будут.

      Не поняв, Вика широко раскрыла глаза:

      – Как это?

      – А вот так! Все, что я захочу, то они и сделают, поняла?

      – Ага, – она похлопала ресницами и застенчиво спросила: – А ты можешь, чтобы Бульдога тебе без денег батон дала?

      Бульдогой у них во дворе прозвали продавщицу из булочной за углом – за свирепый взгляд и привычку рявкать на тех, кто слишком громко болтал в очереди за хлебом. В каждом покупателе она видела потенциального жулика и по два раза пересчитывала полученные деньги. Пытаться уговорить ее отдать буханку бесплатно было нелепо, да и небезопасно, Андрей это прекрасно понимал. Тем не менее, он снисходительно посмотрел на сестру и презрительно усмехнулся:

      – Бульдога для меня – вообще раз плюнуть. Будет выходной – покажу.

      Виктория едва дождалась конца недели. В воскресенье Андрей все утро играл во дворе в футбол с соседскими мальчишками, потом вернулся, вымыл руки и небрежно бросил:

      – Пошли к Бульдоге за хлебом.

      На пороге булочной ноги Виктории внезапно отказались ей служить, она остановилась и робко потянула брата назад:

      – Андрюша, не надо!

      Отодвинув ее плечом, он спокойно подошел к прилавку и вежливо произнес:

      – Тетя, дайте мне хлеб, пожалуйста.

      Бульдога повернула к нему свое сердитое лицо и, не говоря ни слова, протянула батон. Пока они шли домой, Вика ежеминутно