Князь Рязанский. Михаил Васильевич Шелест

Васильевич. Слишком он большой оказался. Упал неудачно и шею свернул.

      – Ты ври, токма не мне, – засмеялся князь. – Упал… Шею ему сломал, вот он и упал.

      Иван изумлённо смотрел на меня. Я посмотрел на него, пожал плечами и улыбнулся.

      – Лыбится он ещё… – нарочито грозно сказал князь. – Слышал, что князь Дмитрий преставился намедни?

      – Да, отколь? – Искренне удивился я. – «Как он так быстро узнал?» – подумал я.

      – Тихо отошёл. Вчера в ночь. Что, зворый был, когда с тобой говорил?

      – Да нет. Бодрый.

      – Странно.

      – Странно, – согласился я. – За сердце держался и всё потирал грудину левой рукой. А так… Бодрый был, – повторил я.

      – Ну и пёс с ним, – сказал Василий, – чо он мне отписал хоть? Опять какую-нибудь пакость. Любит он глумиться… Любил, прости, Боже правый… Давай уже, читай, не томи.

      Ко мне подошёл чтец, взял у меня грамоту и вскрыв её, обомлел. Он стоял рядом, и мы с Иваном видели, что там было… Нарисовано. Мы посмотрели друг на друга, и Иван закричал:

      – Ах он собака! Охальник хренов!

      – Что там, не томите. Не уж-то опять уд нарисовал?

      Я засмеялся:

      – Да, князь. А ещё он меня спрашивал, как слово татарское пишется. Через «у» или «йу»

      Тут засмеялся и князь. По-доброму, мягко.

      – Вот и нету, охальника, один только *** и остался от дел его.

      * * *

      – Что хочешь, за труды твои?

      – Рязань, – коротко сказал я.

      – Широко шагаешь, – сказал Василий Васильевич задумчиво.

      – Посуди сам, великий государь. Иван Фёдорович, князь Рязанский, то к ляхам склоняется, то к тебе. Скокмо раз ужо? Тулу, Берестье отдал Витовту5. То, Юрию помогал, то, тебе. И татарве продастся.

      Я помолчал.

      – Да и жить ему осталось недолго. А кто за его сыном Василием приглядит?

      – Я тебе наказал за моим Иваном приглядывать…

      – Приглядывать надоть за тем, кто пригляда требует. Кого воспитать надобно. А Иван ваш, здравый князь, разумный. Да и вы ещё долго жити будете. А через три лета татары на нас пойдут, литвинами понукаемы. Там войско пора готовить.

      – Какие литвины? Кого понукают?

      – Улу-Мухаммед хана, кто выкормил? Витовт. И Сайид-Ахмада. Сайид-Ахмад, вообще, родился там, и натурально вскармливался в Литве. Литвины играют против нас и на севере, и на юге. Не трогал бы ты, Князь, север, пока. Пусть живут. Мы с Великим Новгородом хорошую торговлю ведем. Оттуда и металлы, и много что другое идет. Оружие. Не воевал бы ты с ними. Им дорога торговлишка. Они своего не упустят, и не будут воевать с тобой. А вот Литва с татарами…

      – Ты кто такой, чтобы так говорить со мной? – Взбеленился Великий Князь. – Наслушался речей дурных вражьих и мне дурь в голову вплетаешь!? Вот я тебя, – он замахнулся на меня посохом, но я стоял не близко, да и посох… так и остался висеть в воздухе.

      – Не испугался? – Спросил он.

      – Чего мне бояться? Не за себя болею. За правду стою.

      – Откель знаешь это? Молод вроде. Правду…

      – Любопытный я. Давно сам учусь. Уши есть.

      – Уши есть, да слышат не то… – Он помолчал. – Витовт