Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

когда я сейчас буду выходить. А то мне кажется, что ты надо мной смеешься.

      По лицу Кросби расплылась широкая улыбка.

      – Ну и сердитый же ты, сукин сын!

      Но Сильвестр, гневно хмыкнув в ответ, развернулся и исчез.

      Он пошел дальше. Солнце завершило свой променад и принялось сзывать домой последние случайные лучики, задержавшиеся на западных улицах. Черные пчелы витрин универмагов нагнали мрак на авеню; транспорта на мостовых прибавилось, машины сплетались в пробки; двухэтажные автобусы были набиты битком, платформами возвышаясь среди густой толпы; но Сильвестр, который считал ежедневное зрелище смены ритма города чем-то низменным и монотонным, просто шел дальше, изредка бросая вокруг быстрые насупленные взгляды из-за очков.

      Он дошел до отеля; лифт доставил его в четырехкомнатный номер на двенадцатом этаже.

      «Пойти поужинать вниз? – подумал он. – Оркестр наверняка станет играть „Улыбайся, улыбайся, улыбайся“ или „Ты улыбаешься, когда ты смотришь на меня“… Если пойти в клуб, то там точно встречу всех своих веселых знакомых; а если пойти куда-нибудь, где нет музыки, то там наверняка не найдется приличной еды».

      Он решил поужинать в номере.

      Через час, с пренебрежением съев бульон, сквоб и салат, он дал забиравшему из номера посуду официанту пятьдесят центов, задержав руку в предупредительном жесте.

      – Вы меня крайне обяжете, если не станете улыбаться, говоря «спасибо»!

      Но было поздно. Официант уже широко улыбался.

      – Что ж, не будете ли вы так любезны и не поведаете ли мне, – сварливым тоном спросил Сильвестр, – что именно заставляет вас улыбаться?

      Официант задумался. Он не читал журналов и поэтому не знал, как именно должен вести себя типичный официант, но предположил, что от него ждут именно чего-то такого, характерного.

      – Ну, мистер… Я просто не в силах управлять своим лицом, когда вижу полдоллара! – ответил он, глядя в потолок и изо всех сил стараясь сохранять на своем узком и бледном лице наивное выражение.

      Сильвестр махнул рукой, показывая, что официант свободен.

      «Официанты счастливы, потому что никогда не видели другой жизни, – подумал он. – У них воображения не хватает, чтобы хотеть чего-то большего!».

      В девять вечера, устав с тоски, он улегся в свою ничем не примечательную кровать.

II

      Сильвестр покинул табачную лавку, а Уолдрон Кросби вышел вслед за ним; свернув с Пятой авеню, он пошел вдоль поперечной улицы и вошел в брокерскую контору. Пухлый человечек с беспокойно двигавшимися руками встал и поприветствовал его:

      – Привет, Уолдрон!

      – Привет, Поттер. Я заскочил, чтобы узнать, насколько все плохо?

      Пухлый человечек нахмурился.

      – Только что пришли новости, – сказал он.

      – Ну и как? Опять падение?

      – Семьдесят восемь при закрытии. Сожалею, старина.

      – Ну и ну!

      – Что, много потерял?

      – Все!

      Пухлый человечек покачал головой, словно говоря, что и для него жизнь