Сказки века джаза (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

седела, ведь Джордж Ромберт попадал в серьезную историю не реже раза в год. Он буквально заполнял собой колонки светских сплетен. Как ни странно, во всех его интрижках были замешаны дебютантки, и этот факт рассматривался мамашами-наседками в качестве наиболее возмутительного. Хотя он мог с самым серьезным видом нести очевидную ахинею, с экономической точки зрения он был одной из самых желанных партий, и многие отваживались на рискованное предприятие.

      Когда я был ребенком, мы жили на Востоке, но в семье всегда подразумевалось, что «дом» означает благополучный город на Западе, который все еще поддерживал корни нашего фамильного древа. Когда мне исполнилось двадцать, я впервые «вернулся домой», и там же состоялась моя единственная встреча с дядей Джорджем.

      Однажды за обедом моя тетка – всегда прекрасно одетая кроткая пожилая леди – сказала мне, как я понял, в качестве комплимента, что я очень похож на Джорджа. Мне были продемонстрированы его фотографии начиная с младенческого возраста: довольно странного вида Джордж в Андовере на заседании комитета Ассоциации молодых христиан; Джордж в Виллиамсе, в центре группового фото «Литературного журнала»; Джордж во главе студенческого братства… Затем она протянула мне альбом с вырезками, описывавшими его светские похождения и содержащими рецензии на его работы.

      – Этому он не придает никакого значения, – объяснила она.

      Я восторгался, расспрашивал ее и, помню, думал, выходя из квартиры на розыски дяди Джорджа, который находился в клубе, что совершенно запутался, если не сказать больше: один и тот же человек вдруг оценивался низко в моей семье и восторженно – моей же теткой! В клубе «Ирокез» меня направили в бар, и там, стоя в дверном проеме, я сразу же приметил одного человека, который – в этом я был совершенно уверен! – и был моим дядей. Вот как он тогда выглядел: высок, с пышной шапкой волос, в которых проглядывала седина, с юношески бледной кожей, что было замечательно для человека, живущего такой жизнью; мое описание его физического облика пусть завершат потупленный взор зеленых глаз и насмешливый рот. Скорее всего, он был пьян, так как торчал в клубе весь вечер с обеда, однако полностью контролировал себя, и опьянение выражалось лишь чрезмерно аккуратными движениями да перепадами голоса, который периодически переходил в хриплый шепот. Он произносил речь, стоя перед столом, за которым сидели мужчины в разной степени опьянения. Он удерживал их внимание с помощью самой эксцентричной и завораживающей жестикуляции. Здесь я должен заметить, что его воздействие на людей базировалось не столько на его физической привлекательности, сколько на его доскональном знании людской психологии, оживленной жестикуляции, уникальной манере говорить, а также неожиданности и изяществе его замечаний.

      Я внимательно его рассмотрел, пока официант шептал ему обо мне; потом он медленно и с достоинством подошел, мы обменялись рукопожатиями и он сел ко мне за маленький