На дне. Максим Горький

только по башкам, а и по всему прочему телу. (Встает.) Пойти ниток купить… А хозяев наших чего-то долго не видать сегодня… словно издохли. (Уходит.)

(Анна кашляет. Сатин, закинув руки под голову, лежит неподвижно.)

      Актер (тоскливо осмотревшись вокруг, подходит к Анне). Что? Плохо?

      Анна. Душно.

      Актер. Хочешь – в сени выведу? Ну, вставай. (Помогает женщине подняться, накидывает ей на плечи какую-то рухлядь и, поддерживая, ведет в сени.) Ну-ну… твердо! Я – сам больной… отравлен алкоголем…

      Костылев (в дверях). На прогулку? Ах, и хороша парочка, баран да ярочка…

      Актер. А ты – посторонись… видишь – больные идут?..

      Костылев. Проходи, изволь… (Напевая под нос что-то божественное, подозрительно осматривает ночлежку и склоняет голову налево, как бы прислушиваясь к чему-то в комнате Пепла. Клещ ожесточенно звякает ключами и скрипит подпилком, исподлобья следя за хозяином.) Скрипишь?

      Клещ. Чего?

      Костылев. Скрипишь, говорю? (Пауза.) А-а… того… что, бишь, я хотел спросить? (Быстро и негромко.) Жена не была здесь?

      Клещ. Не видал…

      Костылев (осторожно подвигаясь к двери в комнату Пепла). Сколько ты у меня за два-то рубля в месяц места занимаешь! Кровать… сам сидишь… н-да! На пять целковых места, ей-богу! Надо будет накинуть на тебя полтинничек…

      Клещ. Ты петлю на меня накинь да задави… Издохнешь скоро, а всё о полтинниках думаешь…

      Костылев. Зачем тебя давить? Кому от этого польза? Господь с тобой, живи знай в свое удовольствие… А я на тебя полтинку накину, – маслица в лампаду куплю… и будет перед святой иконой жертва моя гореть… И за меня жертва пойдет, в воздаяние грехов моих, и за тебя тоже. Ведь сам ты о грехах своих не думаешь… ну вот… Эх, Андрюшка, злой ты человек! Жена твоя зачахла от твоего злодейства… никто тебя не любит, не уважает… работа твоя скрипучая, беспокойная для всех…

      Клещ (кричит). Ты что меня… травить пришел?

(Сатин громко рычит.)

      Костылев (вздрогнув). Эк ты, батюшка…

      Актер (входит). Усадил бабу в сенях, закутал…

      Костылев. Экой ты добрый, брат! Хорошо это… это зачтется всё тебе…

      Актер. Когда?

      Костылев. На том свете, братик… там всё, всякое деяние наше усчитывают…

      Актер. А ты бы вот здесь наградил меня за доброту…

      Костылев. Это как же я могу?

      Актер. Скости половину долга…

      Костылев. Х-хе! Ты всё шутишь, милачок, всё играешь… Разве доброту сердца с деньгами можно равнять? Доброта – она превыше всех благ. А долг твой мне – это так и есть долг! Значит, должен ты его мне возместить… Доброта твоя мне, старцу, безвозмездно должна быть оказана…

      Актер. Шельма ты, старец… (Уходит в кухню.)

(Клещ встает и уходит в сени.)

      Костылев (Сатину). Скрипун-то? Убежал, хе-хе! Не любит он меня…

      Сатин. Кто тебя – кроме черта – любит?..

      Костылев (посмеиваясь.) Экой ты ругатель! А я вас всех люблю… я понимаю, братия вы моя несчастная, никудышняя, пропащая… (Вдруг, быстро.) А… Васька – дома?

      Сатин.