Зима в ноябре. Елена Ликина

Я чувствую силу и злость. Чувствую гнев Мары!

      – С чего ей гневаться? – попытался возразить Тимофей, но в этот миг над поляной роем пронеслись поползухи, потрясая мешками без дна щедро ссыпали вниз белую крупу. Тоська едва успела набросить на брата непрогляд.

      – Видал? А ты споришь! Поспешай-торопись! Непрогляд долго не продержится!

      – Но для чего она их прислала? – Тимофей зачарованно уставился вслед поползухам.

      – Спроси у жены! Думаю, дело в ней!

      – В Анне? – опешил Тимофей и, забыв попрощаться, бросился бежать через лес.

      – Ишь, припустил! – досадливо передёрнулась Тоська. – Как только про Аньку сказала, так сразу… Больше и просить не пришлось!

      Мысли о невестке до сих пор вызывали колючую ревность. Но сейчас она не дала ей разгореться, послала вдогонку за братом обережную заклятку, поплевала вслед, чтобы миновала его встреча с неприкаянными, чтобы не увязались за ним удельницы, а кошемары не перестряли дорогу…

      Обмакнув в воду палец, Тоська провела невидимый круг и осторожно подула в серединку. И опять замелькали снежные мушки, словно и не было в целом свете никого кроме них.

      Тоська смотрела и смотрела, пока грудь не ожгло холодом – лунница, давний подарок Анны, сделалась словно кусочек льда!

      Затрепетал воздух, и из пустоты проявилась зыбкая фигура, приморозила комнату, загасила огонь в печи.

      Многорукая да ужасная с виду, зависла Мара перед Тоськой. Свела к переносице темные брови, потребовала, чтобы вернула брата назад, удержала возле себя на изнанке.

      – А ты сама… сама не можешь его вернуть? – вопрос вырвался сам собой. Тоська хоть и робела перед Марой, не смогла удержаться от лёгкой подколки.

      – Хочешь, чтобы сама? Могу! – Мара склонилась вперёд, жуткий лик оказался совсем близко. – Но не пожалеешь ли после?

      – Зачем его возвращать? – новый вопрос дался Тоське с усилием.

      – Анна не пара ему! Больше не пара! Их нужно разлучить навсегда!

      – Не ты ли благословила их?

      – Прикуси-ка язык! Не доросла ещё, чтобы мне перечить! Слушай да исполняй, что велю! Поняла?

      Нужно было кивнуть. Или сползти на колени. Прижаться лбом к стылому полу, молить о милости и снисхождении. Да только упрямство не позволяло Тоське покориться, удерживало на месте, мешало выполнить волю лесной хозяйки.

      – Что же молчишь? Онемела от страха? – белые, будто стеклянные глаза прожигали Тоську насквозь.

      – Я… думаю… – с трудом просипела Тоська в ответ. – Что… ты… хочешь мне… поручить?

      – Сначала клятва! Потом задание! – усмехнулась Мара. Сузив глаза, прошипела хищно. – Клянись мне! Ну же, клянись!!

      Словно тяжёлая гиря, потянула лунница Тоську книзу, ноги сделались ватными и чужими, подогнулись сами собой.

      – Ты же была добра ко мне! – не хотела сдаваться Тоська. – В прошлый раз отпустила в деревню, позволила вернуться к своим.

      – Что было, то снегом перемело! Лето сменила зима! – Мара вдруг