Зима в ноябре. Елена Ликина

Проявился горб, поседели длинные косы, из-под рваного подола показались красные босые ноги, такие тонкие, что с трудом удерживали её.

      Уродливая да многорукая, нависала она над Анной – грозила скрюченным пальцем, размахивала острым серпом, сжимала чей-то иссохший череп, вертела на запястье ядовитую змею.

      – Верни Ладу! – гулким колоколом заходился разгневанный голос. – Верни крестницу! Её место здесь. Здесь!

      – Дай ей немного подрасти. Она ещё слишком мала! – просила в ответ Анна. – Не лишай дочку детства. Прошу, подожди!

      – Анна, Анна! Ты всё время боишься! Всё пытаешься увильнуть, спрятать Ладу. Но от истины не убежишь! Лада несёт в себе большую силу. Ей нужно помочь, научить управляться с даром!

      – Нет! Пожалуйста, не надо! – молила Анна. – Лада слишком мала! Она может навредить себе! Подожди, Мара! Прошу!

      – Время не ждёт! – узкое лицо со сросшимися бровями надвинулось близко-близко, ожгло ледяным огнём. Все восемь рук разом вцепились в Анну, и сердце пронзило болью, будто в него вкололи иглу.

      – Верни! – провыла Мара волчицей. – Больше просить не стану. Пожалеешь!

      – Почему ты так поступаешь с нами? – в глазах Анны закипели слёзы. – Почему не даешь спокойно пожить?

      – Время! Время подходит. Его нельзя упустить!

      – Она же совсем крошка! – Анна готова была сражаться за дочь. – Забери свою силу обратно! Пусть растет обычной девчонкой. Так будет лучше для всех!

      – Обычной? – сдвинула Мара брови. – Вот как ты заговорила. Вот какова твоя благодарность!

      – Пожалуйста, оставь мою девочку! Возьми кого хочешь, только её не трогай!

      – Вот как запела… – склонила на бок голову Мара.

      Одной из восьми рук принялась расплетать толстые косы, другой чесать волосы грубым гребнем, выдирая из них клоки. Третьей рукой начала их щипать, разделяя на тонкие прядки, а четвёртой сплетать меж собой, выстраивая диковинный узор. Старушечьи пальцы двигались резво – невесомое полотно росло на глазах.

      – Кого же мне взять вместо Лады? – обманчиво мягко спросила богиня. – Может, подружек твоих из деревни? Назови имя, Анна. Кого тебе не жаль?

      – Мне… мне… – запнулась Анна. – Я не знаю. Не знаю! Выбери сама, только не трогай мою дочь!

      – А, может быть, отдашь Тимофея? Или же мать с отцом? Хотя какой от них прок.

      – Бери кого хочешь, но к нам не лезь! – Анну колотило от холода, зубы выбивали частую дробь.

      – Неблагодарная Анна! Любишь ли кого-нибудь кроме себя?

      – Дочь… дочь люблю! Свою Ладушку! Хочешь, меня возьми. Только её не тронь!

      – Зачем ты мне, – отмахнулась Мара. – Была сила да вышла. Пустышкой ты стала. Никчемушиной.

      – Кем бы я не стала, а дочь далеко! Тебе до неё не добраться! – отчаянно выкрикнула Анна. Откуда только смелость взялась.

      – Ой ли? – расхохоталась Мара. – Какая же ты глупая, Анна! Разочаровала… разочаровала меня!

      Она взмахнула всеми руками, набрасывая на Анну сплетённое полотно. Лёгкая сеть разом опутала, стянула тело. Ледяные иголочки проникли внутрь, остудили кровь, заморозили дыхание.

      – Ладушка… – с трудом прошептала Анна и следом проснулась.

      В комнате царил лютый холод. Тело почти не слушалось – настолько она успела промёрзнуть! Свечи, что разожгла с вечера спадарыня-домовуша, давно отгорели. Погасла и печь. Анна ничего не могла рассмотреть в чернильной ночной темноте.

      – Тима… Тимофей, – протянув руку, она не обнаружила рядом мужа и сразу вспомнила, что он не остался дома, ушёл после очередной ссоры.

      Тимофей был против того, чтобы увозить Ладу из Ермолаево. Как и знакомые девчата, он всё чаще спорил с Анной, пытался убедить, что дар дочери – это благо, а не тяжёлое бремя.

      – Она со всем справится. Вот увидишь. Мы должны только помочь. Научить, что хорошо, а что плохо. Объяснить, как можно поступать, а как – нельзя. Лада смышлёная. Она всё со временем поймёт. И девчата помогут разобраться.

      Однако Анна никого не хотела слушать. Стоял ноябрь, близились самые тёмные дни – когда нечисть свободно могла разгуливать по земле. Поэтому она и увезла Ладу к родителям. Боялась, что дочь привлечёт к себе злую силу. И сама станет таковой.

      – Мне плохо, Тима! – шепнула Анна в пустоту. – Как ты не можешь понять? Почему ушёл? Почему бросил в такой момент?

      Ей никто не ответил, ни звука, ни шороха не раздалось в доме. Не тикали привычно ходики, не стрекотал под полом сверчок. Не ворошились подкармливаемые клетником мыши.

      Странная тишина плотным коконом окружала Анну. И по-прежнему ничего невозможно было различить среди темноты.

      Анна потянулась за одеялом, но не нашла его. Собралась встать с кровати и не смогла.

      Что-то тоненько зазвенело в ушах, застучало в голове молоточками, и странное безразличие охватило Анну, удержало на месте, заставило всё позабыть.

      Глава 1

      – И