Мещане. Максим Горький

вслед ей). Что ей испанский дворянин?

      Тетерев. Она чувствует в нем здорового человека…

      Татьяна. Он красиво одет…

      Тетерев. И весел… Веселый человек – всегда славный человек… Подлецы редко бывают веселыми людьми.

      Петр. Ну, с этой точки зрения вы должны быть величайшим злодеем на земле…

      Тетерев (снова начиная извлекать из пианино густые тихие звуки). Я просто – пьяница, не больше. Вы знаете, почему в России много пьяниц? Потому что быть пьяницей удобно. Пьяниц у нас любят. Новатора, смелого человека – ненавидят, а пьяниц – любят. Ибо всегда удобнее любить какую-нибудь мелочь, дрянь, чем что-либо крупное, хорошее…

      Петр (расхаживая по комнате). У нас в России… у нас в России… Как это странно звучит! Разве Россия – наша? Моя? Ваша? Что такое – мы? Кто – мы?

      Тетерев (напевает). Мы во-ольные птицы…

      Татьяна. Терентий Хрисанфович! Перестаньте, пожалуйста, звонить… уж очень погребально!

      Тетерев (продолжая). Я аккомпанирую настроению…

(Татьяна с досадой выходит из комнаты в сени.)

      Петр (задумчиво). Н-да… Вы… в самом деле перестаньте, это расстраивает нервы… Я думаю, что, когда француз или англичанин говорит: Франция! Англия!.. он непременно представляет себе за этим словом нечто реальное, осязаемое… понятное ему… А я говорю – Россия и – чувствую, что для меня это – звук пустой. И у меня нет возможности вложить в это слово какое-либо ясное содержание. (Пауза. Тетерев звонит.) Есть много слов, которые произносишь по привычке, не думая о том, что скрыто за ними… Жизнь… Моя жизнь… Чем наполняются эти два слова?.. (Молчит, расхаживая, Тетерев, тихо ударяя по клавишам, наполняет комнату стонущими звуками струн и с улыбкой, застывшей на его лице, следит за Петром.) Черт дернул меня принять участие в этих дурацких волнениях! Я пришел в университет учиться и учился… Перестаньте звонить, пожалуйста! Никакого режима, мешавшего мне изучать римское право, я не чувствовал… нет! По совести!.. нет, не чувствовал! Я чувствовал режим товарищества… и уступил ему. Вот два года моей жизни вычеркнуто… да! Это насилие! Насилие надо мной – не правда ли? Я думал: кончу учиться, буду юристом, буду работать… читать, наблюдать… буду жить!

      Тетерев (иронически подсказывает). Родителям на утешение, церкви и отечеству на пользу, в роли покорного слуги общества…

      Петр. Общество? Вот что я ненавижу! Оно всё повышает требования к личности, но не дает ей возможности развиваться правильно, без препятствий… Человек должен быть гражданином прежде всего! – кричало мне общество в лице моих товарищей. Я был гражданином… черт их возьми… Я… не хочу… не обязан подчиняться требованиям общества! Я – личность! Личность свободна… Слушайте! Бросьте это… этот чертов звон…

      Тетерев. Я же аккомпанирую вам… мещанин, бывший гражданином – полчаса?

(Шум за дверями в сенях.)

      Петр (раздраженно). Вы… не издевайтесь!

(Тетерев, вызывающе глядя на Петра, продолжает звонить. Входят Нил, Елена, Шишкин, Цветаева и вслед за ними Татьяна.)

      Елена. Что значит этот звон погребальный? Здравствуйте, страшный букан! Здравствуйте,