Измена. Осколки моей души. Эстер Рейн

шагов и притягивает к себе.

      – Вообще-то, даму на танец принято приглашать – деланно возмущаюсь я, когда он увлекает нас в хоровод танцующих пар.

      – Вообще-то, гостям принято представляться. – парирует Дарен.

      – Но мы с вами уже знакомы. – я с удовольствием отмечаю его растерянность.

      – Я не смог бы забыть вашего имени.

      – Вы можете называть меня Элен.

      – Элен… – раскатывает на языке мелодичные звуки.

      – Ваша жена, кажется, ревнует. Проведите следующий танец с ней.

      Под затихающие звуки вальса я выскальзываю из рук Дарена и растворяюсь среди гостей. Незаметно покидаю зал и возвращаюсь на кухню, оставляя Дарена в тщетных надеждах встретить таинственную незнакомку вновь.

      – Еля, ну, где ты там?

      Голос Маришки вырывает меня из красочной фантазии, возвращая на лесную тропинку. Я ускоряю шаг, чтобы догнать девушку и выхожу к удивительному месту.

      Огромный дуб, чей ствол смогут обхватить лишь несколько человек, величественно возвышался на каменном уступе, а из-под его кривых оголенных корней вытекал уверенный ручеек, падающий в каменную чашу, выточенную водой за многие века. Я замерла, разглядывая внушительное дерево, пока по моему лицу прыгали солнечные зайчики, солнечные лучи проникали сквозь зеленую крону, отражались в чаше с водой и задорно перескакивали ко мне на лицо. Опустив глаза ниже, на бугристую каменную породу, я заметила тонкие нити серебра, прочерчивающие гранит. Возможно, местные жители не знали о таком металле или не имели возможности добывать его из камня, уточнять я не стала, чтобы не казаться еще более странной.

      – Поклонись Дубу Батюшке, да испей воды. – тронула меня за плечо Маришка, выводя из задумчивости.

      Я поклонилась на столько низко, на сколько позволили протестующие связки под коленными чашечками. И сделав еще шаг подставила ладони под холодные струи воды. Когда я поднесла сложенные чашечкой ладони к губам, всего на один взмах ресниц мне показалось, будто я увидела в воде белый больничный потолок и склонившееся встревоженное лицо Дарена. Я замерла, вглядываясь в прозрачную воду, но мое сбившиеся дыхание образовывало маленькие волны на ее поверхности, и видение больше не возвращалось. Мне не оставалось ничего другого, кроме как выпить уже ее, пока Маришка не усомнилась в чистоте и порядочности моей души.

      – Какой бы печалью ты не мучалась, расскажи все Дубу Батюшке и тебе станет легче. А если сомневаешься в ком – поднеси воды серебря́ной.

      – Надеюсь, что вы больше во мне не сомневаетесь?

      – Не держи зла, Еля, но больно чудной ты стала. И раньше была нелюдимой, но как отхожее место найти всегда знала.

      – Я головой сильно ударилась. Все как в тумане с тех пор.

      – Ну, пусть прибудет с тобой сила и мудрость Дуба Батюшки, и чистота воды серебря́ной, – прочертила на себе крест Маришка.

      Я поняла, что мне очень повезло, когда я крестилась на кухне, что местный обычай совпал с близким мне. Только значение