Кондрат Булавин. Дмитрий Петров-Бирюк

бросая зернь.

      – Ах ты, сукин сын! – ахнул от неожиданности отец. – Ты, стало быть, дьяволина, тож хочешь, чтобы твоего отца стебали плетями?

      Сын изумленными глазами посмотрел на отца и, поняв свою оплошность, вскочил.

      – Нет!.. Нет!.. – закричал он. – Я супротив того…

      Казаки захохотали:

      – Поздно, брат, спохватился… Голос ты свой уже подал. А ну, бери плеть, стебай отца.

      Расталкивая толпу, в круг пробрался молодой казак в праздничном шелковом кафтане, ведя за руку смущающуюся разнаряженную казачку. Митька во время обсуждения дел в кругу, рассеянно прислушиваясь к спорящим голосам, покуривал трубку. При виде казака и казачки, проталкивавшихся в круг, он с любопытством придвинулся ближе.

      Казак бросил наземь шапку, истово закрестился на восток, потом степенно поклонился кругу.

      – Ты, Авдотья, будь мне жена, – сказал он казачке.

      Казачка повалилась ему в ноги.

      – А ты, Мотька, будь мне муж.

      Казак поднял казачку и крепко поцеловал. Митька подавил в себе вздох.

      – Будь по-вашему, – промолвил атаман и, подойдя к жениху и невесте, расцеловал их. – Будьте мужем и женой.

      – В добрый час! – дружно гаркнул казачий круг.

      Все полезли целоваться с молодыми. Митька завистливыми глазами смотрел на чернобровую казачку.

      «Вот ведь, – думал он сокрушенно, – людям счастье, à мне, прям, хоть сгибай, бог талана не дает».

      Он собрался было уходить домой, злой и раздраженный на свою незадачливую жизнь, как вдруг услышал вдали пронзительные вопли. Какой-то казак, пошатываясь и спотыкаясь, тащил по улице женщину. Она голосила на весь городок, цепляясь за кафтан казака и упираясь.

      На кругу стали прислушиваться.

      – Никак Сережка Воробьев, – хихикнул молодой парень.

      – Он и есть, – подтвердил рябой казак.

      – Это он свою турячку волокет, – засмеялся парень. – Должно, попьяну не мила стала.

      Воробьев, маленький казачок, курносый, с рыжеватой бородкой, подтащил жену к кругу, заломил ухарски шапчонку на затылок и, откинув ногу, вызывающе хрипло крикнул:

      – А ну, атаманы-молодцы, налетай кто хошь! Не люба мне стала… Ежели есть желающие – бери, владей, только магарыч добрый ставь!..

      Митька пригляделся к плачущей женщине, сидевшей на корточках на земле, уткнувшись лицом в колени. Растолкав казаков, он рванулся к ней и прикрыл полой ветхого зипуна.

      – Будь мне женой! – сказал он взволнованно и неуверенно.

      – В добрый час!.. В добрый час, Митька! – весело откликнулись казаки.

      – Магарыч, Митька, ставь, – хлопнул его кто-то по спине. – Видишь, какую жену тебе дали.

      – Поставлю, – дрожащим от волнения голосом сказал Митька. – Ей-богу, поставлю!

      Лицо его засияло в блаженной улыбке. Вот оно, счастье-то!

      Вздрагивая от рыданий, турчанка продолжала сидеть на земле не шевелясь.

      Митька мягко сказал ей:

      – Вставай, голубица, пойдем. Теперь навроде я твой муж… Круг казачий поженил нас.

      Таков