Невидимка из Салема. Кристоффер Карлссон

много воспоминаний.

      – Это не твой профиль, – говорит Анна. – Расследовать убийства. Правильно?

      Я киваю головой в ответ.

      – Чем же занимается твой отдел? – спрашивает девушка.

      – А разве я не говорил?

      Она смеется. У Анны очень симметричный рот.

      – Ты не очень много рассказываешь, когда приходишь сюда. Но, – добавляет она, – это нормально. Мне подходит.

      – Я занимаюсь внутренними расследованиями.

      Я допиваю содержимое стакана и чувствую, что снова хочу курить.

      – Ты расследуешь то, что делают другие полицейские? – интересуется Анна.

      – Да.

      – Я думала, что только шестидесятилетние господа занимаются такой работой… А тебе сколько? Тридцать?

      – Тридцать три.

      Она хмурит брови, достает тряпку и начинает оттирать и так чистую стойку бара.

      – Это необычно, – говорю я. – В тридцать три года работать в отделе ВР… Но все же иногда случается.

      – Ты, наверное, очень хороший полицейский.

      Анна кладет тряпку на место и нагибается к стойке.

      Она одета в черную кофту с завернутыми рукавами и застегнутыми на груди пуговицами. На шее – черный кулон на тонкой цепочке. Я перевожу взгляд с украшения на стакан, и в этот момент мигает свет. В баре нет окон.

      – Не так, чтобы очень хороший. У меня есть недостатки.

      – Они есть у всех нас, – говорит она. – Тебе взаправду тридцать три?

      – Да, – отвечаю я.

      – Я думала, ты моложе.

      – Не обманывай.

      Она улыбается.

      – Хорошо. Просто прими это как комплимент.

      Я снова вижу себя в зеркале, и на краткий миг кажется, что мое отражение растворяется, становится прозрачным. Я слишком давно не был на службе. В обычной жизни мне неуютно.

      – Почему ты стал полицейским?

      – А почему ты стала работать в баре?

      Анна задумывается, прежде чем дать ответ. Я вспоминаю маленькую цепочку, которую видел в руке погибшей женщины. Что она значила для нее? Амулет, без которого не уснуть? Может быть, но вряд ли. Кажется, что его подложили. Я достаю телефон, нахожу фотографию лица убитой и пристально вглядываюсь в нее, словно ее глаза могут в любой момент открыться.

      – Я полагаю, что должна что-то делать, пока не пойму, чем действительно хочу заниматься в жизни, – наконец произносит Анна.

      – Точно.

      Я делаю глоток, смотрю на фотографию на экране телефона и показываю ее девушке.

      – Не узнаешь?

      Анна рассматривает фото.

      – Нет. Я ее не знаю.

      – Ее, возможно, звали Ребекка.

      – С двумя «к» или с одной?

      – А что?

      – Да нет, ничего, просто спросила.

      – Неизвестно, но мне кажется, с двумя «к».

      Анна качает головой.

      – Я не знаю ее.

      – Ну спросить все равно стоило.

      Я ухожу из бара, когда Анна переворачивает первый стул на один из столиков. В БАРе время идет по-другому, но, если верить старым