Этнограф Иосиф. А. Н. Хомченко

он строчил о себе, любимом. Всякая мелочь в ход идёт, любой вздор годится: услышит ли анекдот, произойдёт с ним история, познакомится с кем, – всё сюда, всё в текст. Неисчислимое множество друзей и приятелей в той или иной степени оказывались персонажами произведения. Мы вот, с Лёхой, попали…

      – Ой, как интересно, – восклицают девушки.

      И Клавдия мечтательно произносит:

      – Я бы хотела стать героиней романа.

      И Рая закатывает глаза:

      – Я бы тоже не прочь залететь, – и тотчас же объяснилась. – В книжку имею в виду, музой.

      Мрачно глянул на них Носов:

      – Остерегайтесь, девушки, очутиться в романе Курицына, этот текст обладает неизъяснимой магической силой, странные вещи происходят вокруг него. Мужчины куда ни шло, видимо, иммунитет, но прекрасный пол – все поголовно: стоит появиться какой-нибудь красавице в повествовании, – всё! считай, что она обречена. И недели не пройдёт, исчезнет та, с которой писался образ, – вещь-то, напомню, биографическая, у каждого персонажа существует вполне реальный легко угадываемый прототип.

      – Вернее, существовал, – поправил Цветиков.

      – Вернее, существовал прототип, – поправился Носов. – Три десятка девиц. Теперь их нет никого, пропали.

      – Как это? – опешили искусствоведы.

      – Да вот так. Будто ластиком стёрли, ни следа. Впрочем, рассказ проигрывает без подробностей, начну заново.

      Подробный рассказ Носова

      Евгений Александрович Курицын родился в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, в цветущем черёмухой мае, на двадцать четвёртое в ночь.

      Из ниоткуда возникает автор:

      – Конечно, никакой не Евгений Александрович появился на свет, и даже не Женя, не Женечка.

      Все ждали девочку, давно заготовили волшебное имя Оленька, но родился мальчик, 3400, пятьдесят один сантиметр и совершенно счастливый папаша вприпрыжку бегал по городу, рассказывая всем знакомым и незнакомым: Сын у меня, сын!