Человек, который смеется. Виктор Мари Гюго

счастьем. Они решили, что настал конец их испытаниям. Все вокруг них и над ними как будто молча сговорилось спасти их. К ним опять вернулась надежда. Все, что за минуту перед тем было яростью, стало спокойствием. Они сочли это признаком того, что мир заключен. Измученные люди вздохнули наконец полной грудью. Они могли теперь выпустить из рук обрывок каната или обломок доски, за которые до сих пор цеплялись, могли подняться, выпрямиться, стоять, ходить, двигаться. Неизъяснимое чувство покоя овладело ими. Во мраке бездны бывают иногда такие мгновения райского блаженства, служащие лишь приготовлением к чему-то иному. Было ясно, что людям больше не угрожают ни шторм, ни пенящиеся валы, ни бешеные порывы ветра – от всего этого они избавились.

      Отныне все им благоприятствовало. Часа через три-четыре забрезжит заря, их заметит и подберет какое-нибудь встречное судно. Самое страшное осталось позади. Они возвращались к жизни. Самое важное достигнуто: им удалось продержаться на воде до прекращения бури. Они говорили себе: «Теперь конец».

      Вдруг они убедились, что действительно пришел конец.

      Один из матросов, уроженец Северной Бискайи, по имени Гальдеазун, спустился за канатом в трюм и, вернувшись, объявил:

      – Трюм полон.

      – Чего? – спросил главарь.

      – Воды, – ответил матрос.

      – Что же это значит? – крикнул главарь.

      – Это значит, – ответил Гальдеазун, – что через полчаса мы потонем.

      XVII

      Последнее средство

      В днище оказалась пробоина. Судно дало течь. Когда это произошло? Никто не мог бы ответить на этот вопрос. Случилось ли это, когда их пригнало к Каскетам? Или когда они находились вблизи Ортаха? Или, может быть, когда их едва не затянуло в водоворот, к западу от Ориньи? Вернее всего, они напоролись на подводный камень возле «обезьяны». Они не заметили толчка, так как их швыряло ветром из стороны в сторону. В состоянии столбняка не чувствуешь уколов.

      Другой матрос, уроженец Южной Бискайи, которого звали Аве-Мария, тоже спустился в трюм и, вернувшись, сообщил:

      – Воды в трюме на два вара.

      Это около шести футов.

      Аве-Мария прибавил:

      – Через сорок минут мы пойдем ко дну.

      В каком именно месте днище дало течь? Пробоины не было видно, ее скрывала вода, наполнявшая трюм, течь находилась под ватерлинией, где-то глубоко в подводной части урки. Отыскать ее было невозможно. Невозможно и заделать. Где-то была рана, а перевязать ее было нельзя. Впрочем, вода прибывала не слишком быстро.

      Главарь крикнул:

      – Надо выкачивать воду!

      Гальдеазун ответил:

      – У нас больше нет насосов.

      – Тогда надо плыть к берегу! – воскликнул главарь.

      – А где он, берег?

      – Не знаю.

      – И я не знаю.

      – Но где-нибудь да он должен быть?

      – Конечно.

      – Пусть кто-нибудь ведет нас к берегу, – продолжал главарь.

      – У