Точка бытия. Рассказы, повести, притчи, стихи. Любовь Ржаная

не хондроз, не пошла бы Егоровна вечером к Прохорову. Костыль свой забыла даже второпях. Что за кровать? Может, и ей пригодится?

      Старик не сразу дверь открыл. И то не полностью открыл, а щелочку отворил узенькую.

      – Чего тебе, Лидуха? Что случилось? Горишь?

      – Горю, горю. Пусти скорее, уж замерзла в дверь-то колотить. Нехотя старик Прохоров дверь открыл пошире.

      – Толста ты, Лидуха. Ты мне дверь разломаешь. Что-то раньше по вечерам к мужикам не бегала. Перед смертью, что ли, решилась?

      – Ладно, сосед. Вредность твою я знаю. Да и ты знаешь мою вредность. Давай, показывай кровать.

      – Что, уж так сразу?

      – В магазине хвастался – теперь к тебе все побегут, кровать смотреть.

      – А я и не пущу никого! – разозлился Прохоров. – Зря я сказал… До чего же народ завистливый!

      – Неужели ты за эту лежанку сто тысяч отвалил? – воскликнула Егоровна, увидев возле пустой стены какую-то кушетку, да еще с проводами.

      – Ладно уж. Смотри, раз приперлась. Да она и двести стоит – чудо-кровать! волшебная! Лечит всего человека сразу! От макушки до пяток.

      Видно было, что старик покупкой доволен.

      – Как же ты на ней лежишь? долго?

      – Пока не надоест. Вчера три часа лежал. Пристегнулся и лежал себе.

      – А зачем пристегиваться? Она что, по комнате ездить начинает?

      – Ехидная ты, Лидуха. Стоит кровать, как вкопанная.

      – Это ты по ней ездишь? Ремни, чтоб не свалился?

      – Дура ты совсем. Не езжу я по ней. Провода – к электричеству. Видишь, шнур к розетке идет.

      – Так это ты под током лежишь? трясет тебя?

      – Не трясет. Пощипывает, покалывает. Тут везде датчики стоят, можно убавить.

      Егоровна, кинув пальто на табуретку, уже обошла лечебную кровать со всех сторон, осмотрела провода. Кровать была не широкая и не узкая, как раз на одного человека.

      – Ай-яй-яй, Илья, какой же ты мозговитый. Повезло тебе. Неужто и впрямь уже чувствуешь улучшение?

      – А то! Раньше я разве так сгибался и разгибался?

      И старик согнулся-разогнулся, при этом что-то хрустнуло у него в спине или в коленках.

      – Ладно, иди, мне охота лечиться. Сейчас буду опять кроватью пользоваться.

      – Ну, дай посмотрю, Федорович, как ты ляжешь? будет ли тебя трясти. А вдруг замыкание?

      – Не каркай. Отойди от кровати. Ты вот чихнула, вирусов на нее насыпала.

      – Да я сегодня баню топила, застыла малость в ней. Зато чистая, стерильная, белье все новое.

      И не успел старик Прохоров моргнуть глазом, как Егоровна улеглась на его лечебную кровать. Он не ожидал от нее такой прыти. Стоит и глазами хлопает, рот разинул и задыхается от возмущения.

      – Слазь! Слазь, кому говорят! нахалка!

      – Дай полежу. Провода подключай, проверю ток.

      – Слазь! Соседей сейчас позову! Караул! Кровать ломают!

      – Ори, ори. Егоровна ловко накинула на себя ремень и воткнула шнур в розетку.